Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

Тем временем в Лондоне Гранди начал не без успеха хоронить английский план контроля. Он потребовал, чтобы все его пункты обсуждались по порядку, один за другим. Первым делом, еще до вопроса о волонтерах, следует обсудить права воюющих сторон. Майский же настаивал прежде всего поставить в порядок дня вопрос о добровольцах. В Форин Офис снова возник тупик, 26 июля Британия запросила точку зрения других правительств относительно наброска этого плана. Леже заявил в Париже, что «англичане готовы согласиться с чем угодно, лишь бы дело сдвинулось с мертвой точки». Последним унижением стал составленный Гранди вопросник, который, как он сказал, проясняет поставленные англичанами вопросы лучше, чем сам их документ. Трудно в это поверить, но Плимут с ним согласился.

В Кастилии же 24 июля Асенсио и Сайнсу де Буруаге удалось наконец на обоих флангах прорвать фронт республиканцев. Баррон пробился через центр и взял Брунете, кроме его кладбища, на котором Листер держался до утра 25 июля. Затем он отступил. Варела хотел преследовать республиканцев вплоть до Мадрида. Но Франко остановил его, напомнив о первоочередной задаче – взятии Сантандера. Республика удержала за собой Кихорну, Вильянуэву-де-ла-Каньяду и Вильянуэву-дель-Пардильо – но это обошлось ей в 25 000 убитых и примерно в 100 сбитых самолетов. Националисты потеряли 23 машины и около 10 000 человек.

Сражение может быть оценено примерно так же, как бои на Хараме, у Гвадалахары и на дороге на Ла-Корунью. Обе стороны сообщили о своей победе. Наступавшие – в данном случае республиканцы – углубились на пять километров по фронту шириной в пятнадцать километров. Но целей своих не достигли. На деле армия республики потеряла так много ценного снаряжения и столько опытных бойцов-ветеранов, что битву у Брунете можно смело считать ее поражением. Она ударила и по коммунистам, которые настаивали на этой военной операции.

При Брунете интернациональные бригады понесли очень тяжелые потери. Батальоны Линкольна и Вашингтона потеряли столько бойцов, что их пришлось слить в один. Среди павших американцев был и Оливер Лоу, чернокожий командир Батальона Линкольна. Особенно много погибло еврейских бойцов из американских батальонов. Во время этой кампании в бригадах отмечались случаи неподчинения. Капитан Алокка, командовавший кавалерийским подразделением, дезертировал перед лицом врага и направился к французской границе. Позже, вернувшись в Мадрид, он был расстрелян за трусость. Британский батальон, в котором осталось всего восемьдесят человек, тоже с неудовольствием вернулся на поле боя. Комиссар Эйткен и Клаус (начальник штаба, который принял командование бригадой после ранения Чопича) вступили в спор с Галом и Хурадо, командиром корпуса, и в конечном итоге настояли на своем. Но 13-я бригада, состоявшая главным образом из поляков и славян, решительно отказалась возвращаться. Ее командир, полковник Криггер, бывший депутат итальянского парламента от коммунистов Триеста, с целью добиться подчинения выхватил револьвер и направил его на одного из мятежников. «Я все равно не вернусь на фронт», – ответил тот. «Хорошенько подумай, что ты делаешь», – настаивал на своем полковник. «Я подумал». – «В последний раз!» – «Нет». Полковник застрелил его. Последовал взрыв возмущения, и Криггер едва избежал самосуда. Мятежники смирились только после появления гвардейцев с танками. В дальнейшем состав бригады был тщательно пересмотрен и «переобучен».

Позже военные теоретики яростно спорили о тактическом значении использования танков в битве при Брунете. Так, например, чех Микше, командовавший артиллерийской группой на стороне республиканцев, вспоминал в своей книге «Блицкриг», что танки республиканцев не добились успеха потому, что, в соответствии с французской теорией, они растянулись по фронту, поддерживая действия пехоты. Варела же, по настоянию Германа фон Тома собрав все танки в кулак, определил направление удара и целый день удерживал оборону⁷.

Как раз в эти дни немцам, частично из-за кризисного положения на фронте, удалось заключить с националистами несколько экономических соглашений. В документе, 12 июля подписанном Фаупелем и Хорданой, испанцы обещали, что заключат с немцами первое всеобъемлющее торговое соглашение, позволяющее последним вести торговые переговоры и с другими странами, а также предоставят Германии режим наибольшего благоприятствования. Оно было дополнено декларацией от 15 июля, по которой обе страны обязывались оказывать друг другу максимальное содействие в обмене сырьем, продовольствием и промышленными товарами. 16 июля Испания согласилась выплачивать свои долги за военное снаряжение в рейхсмарках на условиях четырех ежегодных процентов. В виде гарантии выплаты долга Германия будет получать сырье. А сама она примет участие в восстановлении и развитии Испании.