Гражданская война в Испании 1936–1939

Новый офицер Франко по связи с прессой Луис Болин, будучи корреспондентом монархической газеты «ABC» в Лондоне, развернул там неброскую, зато эффективную антиреспубликанскую кампанию, и не без оснований утверждал, что «приобрел немалую репутацию в соответствующих кругах». Важнейшим его союзником был герцог Альба, имевший также титул британского герцога Бервика; Черчилль называл его «кузеном». В аристократических кругах Альба, поклонник всего английского, считался типичным цивилизованным испанцем: его тихие беседы в клубе «Уайтс»[330] были куда влиятельнее массовых демонстраций. В этой обстановке любое выступление в защиту республиканского правительства Испании вызвало бы ужас и просилось бы в карикатуру Бейтмана[331]

.

Иден не понимал всей исходящей от Гитлера и Муссолини опасности до 1937 года, а против умиротворения открыто выступил только в начале 1938-го. В первой половине гражданской войны он предпочитал равновесие, не желая «ни фашистской, ни коммунистической победы». После событий последних двадцати лет он не без основания считал социальные волнения верной дорогой к коммунистической или фашистской диктатуре. Но отказ продавать оружие республике фактически играл на руку коммунистам и ослаблял некоммунистический левый центр. Летом 1936 года Компартия Испании представляла собой совсем небольшую часть республиканской коалиции. Умелые организационные методы и полная беспринципность помогли ей компенсировать численный проигрыш, однако командные позиции она заняла только благодаря престижу советской военной помощи.

Многие испанские республиканцы наивно верили, что Великобритания сохранит верность собственной традиции XIX века и вступится за аутсайдера. Уверенность, что демократия в конце концов избавит их от диктатуры, сохранялась до 1946 года, через семь лет после завершения гражданской войны. А в 1938 году в Испании царила стопроцентная убежденность, что даже британским консерваторам придется признать необходимость «присоединиться к борьбе с фашизмом» – республиканцы явно недооценивали глубину предрассудков правящих кругов.

Единственным обстоятельством, способным повлиять на британскую внешнюю политику, была прямая опасность, нависшая над традиционными «зонами интересов» Британии, самым уязвимым из которых по-прежнему был морской путь в Индию. Угроза постоянной итальянской оккупации Майорки и нарушение Муссолини «джентльменского соглашения» с Британией заставила Идена пересмотреть прежнюю позицию 7 января 1937 года[332].

До этого же же действия британского ВМФ были удивительными для державы, придерживающейся политики невмешательства: генерал Кинделан[333]

получил в Гибралтаре возможность беспрепятственно поддерживать связь с Римом, Берлином и Лиссабоном. Более того, линкор «Queen Elizabeth» встал в заливе Альхесирас, не пропуская в порт военные корабли республиканцев.

Пока республиканское правительство просило о военной помощи Францию, националисты обращались к своим естественным союзникам – Германии и Италии. Доставив Франко в Тетуан 19 июля, Луис Болин полетел в Лиссабон. Там Санхурхо перед самым своим роковым полетом подписал разрешение на приобретение снаряжения для «испанской немарксистской армии».

21 июля Болин прилетел в Рим, где встретился с маркизом де Вьяной, личным секретарем бывшего короля Альфонсо. Вместе они посетили графа Галеаццо Чиано, министра иностранных дел и зятя Муссолини. По словам Болина, «его реакция была воодушевленной и непосредственной. Ни секунды не колеблясь, он пообещал необходимую помощь. «Мы должны покончить с коммунистической угрозой в Средиземноморье!»[334]

 – вскричал он. Окончательное решение оставалось за Муссолини, убежденным в необходимости помощи после встречи в Танжере итальянских представителей, включая военного атташе и генерального консула, с Франко[335].

30 июля Муссолини отправил Франко через Марокко 12 бомбардировщиков «Савойя-Маркетти-81», 2 транспортных самолета и корабль с горючим и боеприпасами. Три самолета по пути разбились, а один приземлился в Алжире, став прямым доказательством итальянской военной помощи мятежникам. Остальные использовались как воздушное прикрытие для первой переправы националистов через пролив 5 августа.