Гражданская война в Испании 1936–1939

Утром 6 ноября, как только вожаки НКТ-ФАИ заняли свои посты, Ларго Кабальеро созвал совещание кабинета и объявил, что правительство переезжает в Валенсию. Асанья уже уехал без предупреждения в Барселону, и большинство министров, особенно Ларго Кабальеро и Прието, были убеждены, что Мадрид вот-вот падет. В кабинете доказывали, что если их арестуют, то республика останется без законного руководства, и мятежники тут же получат мировое признание. (На самом деле даже падение одной столицы имело бы тот же эффект; к тому же аэродрому Барахос восточнее столицы ничего не угрожало, и правительство могло бы улететь оттуда в самый последний момент). Новые министры от НКТ-ФАИ выступили категорически против этого плана, утверждая, что правительство не должно бросать защитников города. Но анархисты остались в меньшинстве; было решено, что в отсутствие администрации городом будет управлять хунта.

Пока правительство готовилось покинуть город, на его улицы хлынули крестьяне со своим скотом. «Много беженцев движется через Мадрид, – записал в тот день Кольцов. – В основном они из пригородных деревень. Мимо «Паласа» (отеля), зданий парламента и по проспекту Кастельяна прогнали большую отару овец. Овцы на улицах и площадях Мадрида теперь никого не удивляют»[446].

Генерал Посас, бывший командир Гражданской гвардии и будущий коммунист, был назначен командующим Центральной армией, руководить столичной хунтой поручили генералу Миахе. Приказы для этих генералов положили не в те конверты, но они, к счастью, вскрыли их сразу же, нарушив приказ повременить. По утверждению Посаса, Миаха чуть ли не рыдал в бессильной ярости, усмотрев в своем назначении намерение принести его в жертву.

Вечером 6 ноября правительство отправило свой архив в Валенсию в грузовиках, сопровождаемых огромным конвоем. Страхи, что националисты могут в любой момент перерезать дорогу, оказались необоснованными, зато конвой был остановлен в Тарансоне милицией НКТ. За дезертирство перед лицом врага были арестованы министр иностранных дел Альварес дель Вайо, генерал Посас, Хуан Лопес – министр от самих анархистов и CNN и заместитель министра обороны генерал Асенсио, якобы вредившей анархо-синдикалистской милиции. Анархисты остановили также советского посла, чтобы высказать ему все, что они думают о коммунизме. В конце концов Орасио Прието из Национального комитета НКТ удалось уговорить милицию пропустить конвой.

Бегство правительства из Мадрида возымело мгновенный эффект. Анархисты провозгласили лозунг: «Да здравствует Мадрид без правительства!» Этот клич был подхвачен другими, и в столице повеяло новым ветром. Вернулось напряжение первых дней восстания, коммунисты призвали создавать местные комитеты, против чего сами же раньше решительно выступали: создание мадридской хунты само по себе было шагом назад, к произошедшей в июле фрагментации власти.

Лозунги, которые запретили бы всего несколько дней назад, теперь были на устах у всех коммунистов. Призыв к защите города «от фашистов и от их арабов» воздействовал на глубинные инстинкты и сплотил население. Настойчиво проводилась параллель с обороной Петрограда от белых в Гражданскую войну в России, в кинотеатрах крутили «Мы из Кронштадта» и «Броненосец “Потемкин”». Депутат-коммунистка Пассионария без устали призывала по радио и на массовых шествиях к сопротивлению.

Как в июле в Барселоне, решимость людей отстоять Мадрид породила массовый героизм. Ужас перед колониальными войсками и ненависть к ним у мадридцев помогли превозмочь панику и исполниться духом непреклонного сопротивления. На площади Аточа висел большой плакат: «В Бадахосе фашисты расстреляли 2000 человек. Если Мадрид падет, они перебьют полгорода». Женщины и дети выстраивались цепочками, передавая камни и булыжники для строительства баррикад. На угрожаемом западном фланге столицы рыли рвы. В юго-западном пригороде Карабанчель дома готовили к уличным боям.

В кризисный момент, когда бои достигли южных окраин, началась массовая мобилизация. Рабочие-металлисты выдвинули лозунг: «Каждый профсоюз – милиция, каждый профсоюзник – боец милиции». Синдикаты ВСТ и НКТ формировали батальоны железнодорожников, парикмахеров и портных. Был батальон учителей, батальон художников. Происходили реквизиции транспорта и зданий, отель «Ритц» был превращен, как в Барселоне, в столовую для бездомных и беженцев. Сама хунта заняла дворец Хуана Марча, и машинистки стали работать в его бальном зале, под огромными люстрами, тревожно звеневшими во время воздушных налетов и артобстрелов.