Греческий огонь

Никифору, родившемуся под знаком Скорпиона, недавно исполнился 51 год, но на эти годы тяжким грузом легли тяготы войны и бессонные ночи, волнения накануне каждого сражения и нервные срывы на следующий день, боль и угрызения совести за непогребенных солдат, тела которых остались лежать в пыли и грязи, и за пошатнувшуюся веру в тяжкие дни поражений. Нынешний успех не стер следов усталости, накопившейся за прежние годы, и волнений сегодняшнего дня, но его поддерживал сильный и мужественный дух. Он доверил Феофано быть его провожатой в лабиринтах Большого Дворца — целого царства, состоящего из бесчисленного множества залов, коридоров, лоджий, садов, лестниц, террас, колоннад и наконец длинной галереи, до самого Дворца Дафни, небольшого и гораздо более уютного, предназначенного не для церемоний: здесь протекала частная жизнь императоров. А императором был он, Никифор Фока, стратиг, который только сегодня, на рассвете, вошел в столицу во главе своего войска, готовый ко всему, к любым неожиданностям, хотя эта ситуация тщательно планировалась его верными посланцами не один месяц. Все было разыграно как по нотам, в соответствии с хитроумным стратегическим планом, и теперь он шел рядом с прекрасной Феофано, молодой, надменной и жестокой женщиной, которая представлялась ему хрупким, трепетным созданьем, нуждающимся в его защите и покровительстве. Ни он, ни она ни словом не обмолвились о длительных и тайных переговорах, подготовивших и сделавших возможной эту встречу. Нынешняя победа вычеркнула из памяти все прежние волнения, в том числе и волнения предшествовавшей ночи, и теперь непосредственная встреча, казалось, окончательно подтвердила единство их намерений, а может быть, и чувств. Феофано показывала Никифору, который после стольких лет отсутствия почти все забыл, расположение покоев, обстановку, утварь, мебель, перечисляла названия драгоценных мраморов с гой царственной сдержанностью, которой учил ее Бринга. То была обычная, хотя и длинная прогулка по Большому Дворцу до самых дверей покоев Феофано.

— Думаю, что здесь нам следует расстаться, — сказал Никифор. — Во время нашего чудесного путешествия по Священным Дворцам у меня было такое чувство, словно я гость и нахожусь в какой-то чужой стране, во всяком случае, в чужом доме, в котором непременно бы заблудился, если бы сама хозяйка не согласилась быть моей провожатой.

— Мне кажется, что ни один уголок Большого Дворца не должен остаться неизвестным императору. Теперь хозяин дома — он.

Феофано улыбалась Никифору на пороге своих покоев. Два стражника расположились по обе стороны двери, как будто ожидая, что они войдут вместе.

— Разве путешествие еще не закончено?

— Это зависит от вас, от того, не устали ли вы, от ваших желаний.

— Значит ли это, что я могу войти?

Вновь улыбнувшись, Феофано жестом пригласила Никифора переступить порог ее покоев. Никифор оглянулся на четырех вооруженных гигантов, которые все это время следовали за ними на почтительном расстоянии в десяток шагов, а теперь застыли у дверей в ожидании приказа.

Феофано сразу все поняла.

— Вы можете вполне довериться мне. Оставьте ваших стражей снаружи. В моих покоях вас подстерегают лишь такие опасности, от которых вас не смогут защитить вооруженные воины.

Насмешливая и вместе с тем соблазнительная улыбка играла на губах Феофано. Никифор тоже улыбнулся и последовал за ней, оставив своих людей снаружи.

— Я вынесла на своих слабых плечах двойной груз, — с обезоруживающей искренностью рассказывала Феофано, -груз государственного правления и не менее тяжкий груз вдовства. На троне, в Большом Дворце, и здесь, в моих покоях, не хватало мужчины. Теперь вы знаете, что можете рассчитывать на мою поддержку и дружбу. Мне кажется, я представила вам достаточное доказательство своей лояльности тем, что помогла избавиться от самого опасного вашего врага.

— Так же, как и вашего, — сказал Никифор с улыбкой, в которой промелькнула тень недоверия.

— Бринга был очень умен и понимал, что настоящий его соперник вы, а не я.

— Он был не только умен, но и вероломен. Если бы ему удалось с вашей помощью ликвидировать меня, то потом он с присущим ему коварством избавился бы и от вас.

— Мне каким-то чудом удавалось спасаться от этого дьявола, но без вашей помощи я бы в конце концов не выдержала и сдалась. Вы правы, говоря, что он был и моим злейшим врагом, но после его гибели мы можем считать себя в безопасности во Дворце, который он оплел паутиной заговоров и интриг. Ваше вступление на престол прошло удачно, но теперь, когда ваш злейший враг погиб, вы нуждаетесь в союзе с законной властью, которая легализировала бы в глазах народа ваше восшествие на престол.

Никифор в изумлении смотрел на Феофано, которая так легко перешла от лести и комплиментов к дипломатическим переговорам. Он решил убедиться, что правильно ее понял.

— Вы говорили о союзе. Но с кем?