Грехи в наследство

Извини, что так долго не давала о себе знать. Жизнь идет своим чередом, а писать нечего. Один день похож на другой, и хорошо, когда он уже прожит. Ближе желанный конец. Чувствую себя неплохо, даже выхожу во двор подышать воздухом. Это теперь мое единственное развлечение. Стою у ворот, смотрю по сторонам и размышляю. Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? А ведь это символично, что после всего случившегося я оказалась именно здесь. Наверное, это теперь и есть мое законное место. Справа город и где-то там, за ним, в голубой дымке стоит Марьинка. Это мое счастливое прошлое. Там протекли мои самые лучшие годы. Прямо передо мной холмы и дорога. По ней меня и понесут в последний путь. Вон туда, на то кладбище, что я вижу вдалеке. Там меня и похоронят. Забавно, да? Справа прошлое, слева будущее, а я посредине...

Письмо вышло грустное, но ты, Нина, обо мне не печалься. Все не так плохо. Это настроение у меня такое... немного унылое. Да, чуть не забыла! Поздравляю всех с Новым годом! Счастья вам, мои дорогие. Пусть этот год будет счастливее прошедшего. Варвара».

«Здравствуй, Нина!

Лили обещала по возвращении в Москву навестить вас с Ириной, и я пользуюсь случаем передать весточку. У меня все по-прежнему. Живу все так же и там же. Теперь, когда Лили уехала, не имеет смысла что-либо менять в своей жизни. Она уже на излете, и я просто доживаю отпущенные мне дни. На улицу не выхожу, ноги не держат. Даст Бог, к следующей весне поправлюсь. Не думай, не о себе беспокоюсь. Моя жизнь кончилась со смертью Андрея. О Лили пекусь. Не хочу слечь и стать ей обузой.

Нежно целую тебя и Ирину. Варвара».

Я опустила последний листок на колени и задумалась. Это были письма Варвары Федоровны, жены Денисова-Долина, к матери Ирины Ильиничны Гаршиной. Очень грустные письма и, к сожалению, для меня совершенно бесполезные. О Лили в них упоминалось вскользь и ничего нового к тому, что я уже знала, не добавляло. Аккуратно собрав листки в стопку, я уже намеревалась снова завернуть их в газету, как мое внимание привлекла подчеркнутая газетная строка со знакомой фамилией. Сидельников! Отложив письма Варвары Федоровны на соседнее сиденье, я осторожно расправила хрупкую газету на коленях. Это была «Правда» за август 1936 года.

Статья называлась «Волки в овечьей шкуре» и была написана в обычном для того времени трескучем стиле. «Органами НКВД раскрыта банда предателей в количестве пяти человек. Сидельников 3. И., КозловА. П., Афанасьев К. У., Чубаров С. В., Боков Ф. Д., являясь сотрудниками НКВД, а на самом деле грязным антисоветским элементом, затесались в ряды честных чекистов и много лет делали свое черное дело, занимаясь злостным вредительством. Сколотив враждебно настроенную антисоветскую группировку, возглавляемую ренегатом Сидельниковым. И они всеми доступными им способами вредили нашей родной советской власти, повсеместно распространяя провокационные слухи о ее скорой гибели и проводя среди населения антисоветскую агитацию, направленную на дискредитацию мероприятий партии и правительства. Благодаря бдительности сотрудников НКВД группка грязных предателей, подручных продажного немецкого империализма, понесла неизбежное и заслуженное наказание. Проклятых гадов раздавили, как бешеных псов. Решением суда все пятеро были наказаны по всей строгости советского закона: приговорены к ВМН — расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Глава 18