Грехи волка

«Дорогой Уильям!

Боюсь, здешние новости с каждым разом становятся все хуже. Я навещаю Эстер так часто, как только позволяют. Она держится очень мужественно, но я замечаю, что это стоит ей огромного напряжения. Я по глупости полагала, что опыт работы в госпитале в Скутари хоть в какой-то мере поможет ей перенести тяготы Ньюгейта. Но на самом деле это совершенно разные вещи. Дело не в физических трудностях. Гораздо страшнее душевные страдания, бесконечная череда пустых дней, когда нечем заняться и воображение невольно рисует самые мрачные картины. Страх отнимает последние силы.

В Скутари она постоянно была кому-то нужна, ее уважали и даже любили. А здесь ей нечем заняться, и надзирательницы, уверенные в ее виновности, ненавидят и презирают ее.

От Оливера я знаю, что вам до сих пор не удалось добиться ощутимого результата в поисках ответа на вопрос, кто же мог убить Мэри Фэррелайн. Мне бы очень хотелось вам помочь. Я снова и снова расспрашивала Эстер обо всем, что ей запомнилось, и о ее впечатлениях. Но ей в голову не приходит ничего такого, чего бы она уже не рассказывала вам.

Худшую из новостей мы, наверное, должны были предвидеть, но, к сожалению, не сумели. Впрочем, это ничему бы не помогло, даже если бы мы обо всем знали с самого начала. Поскольку преступление было совершено, когда поезд еще находился в Шотландии, то решено, что независимо от того, кто был истинным его виновником, Эстер будут судить в Эдинбурге. У нас нет оснований опротестовывать это решение. Ее переведут в тюрьму при Эдинбургском Верховном суде, и Оливер не будет иметь возможности сделать что-либо. Поскольку ему дано право выступать лишь в английском суде, защищать ее он не сможет.

Разумеется, я найму лучшего шотландского адвоката, какого только сумею найти, но, признаюсь, я в отчаянии, что это будет не Оливер. У него есть то огромное достоинство, что он уверен в ее невиновности.

И все же нам не следует терять мужества. Борьба еще не окончена, и пока она продолжается, мы не проиграли. И не проиграем!

Дорогой Уильям, не жалейте ничего, чтобы выяснить правду, – ни времени, ни денег. Пишите мне обо всем, что вам потребуется.

Искренне ваша

Калландра Дэвьет».

Освещенный бледным осенним солнцем, Монк стоял, уставившись на белый клочок бумаги. Он был потрясен. Рэтбоун не сможет защищать Эстер! Прежде такой оборот не приходил ему в голову, но теперь, после письма Калландры, он представлялся очевидным. Детектив и не подозревал, насколько до сих пор рассчитывал на мастерство Оливера, в какой мере прежние победы этого адвоката подсознательно влияли на его настроение, заставляя надеяться на невозможное. И вот все эти надежды рухнули.