Грешница

– Мы можем это сделать, так ведь? Просто поговорить с глазу на глаз, похоронить призраки. Я недолго пробуду в городе. Решай: или сейчас, или никогда. Или мы по-прежнему будем прятаться друг от друга, или же поговорим начистоту о том, что произошло. Вини во всем меня, если тебе так удобнее. Признаюсь, я заслуживаю этого. Но давай перестанем делать вид, будто мы не существуем друг для друга.

Она посмотрела на пустой стакан из-под шерри.

– Когда ты хочешь увидеться?

– Я мог бы приехать прямо сейчас.

Маура бросила взгляд на окно и снова увидела разноцветные фонарики-сосульки, которые светили особенно ярко во внезапно опустившейся черноте ночи. За неделю до Рождества она чувствовала себя одинокой как никогда.

– Я живу в Бруклине, – произнесла она в трубку.

7

Сквозь пелену снега она различила фары его автомобиля. Он ехал медленно, высматривая ее дом, и все-таки проехал мимо, в самый конец аллеи.

"Ты тоже весь в сомнениях, Виктор, – подумала она. – Тоже задаешься вопросом, не ошибка ли это, и не лучше ли развернуться и поехать обратно в город?"

Автомобиль остановился у тротуара.

Маура отошла от окна и остановилась посреди гостиной, чувствуя, как забилось сердце и взмокли ладони. Звонок в дверь как будто застал ее врасплох, и она судорожно вздохнула. Она была не готова к встрече с ним, но Виктор уже стоял за дверью – не заставлять же его томиться на холоде.

Звонок прозвенел еще раз.

Она открыла дверь, и в дом ворвались снежинки. Они искрились на его куртке, на волосах, бороде. Это была классическая сценка в стиле канала "Холлмарк" – бывший любовник стоит на пороге, жадно вглядываясь в лицо женщины, а она не может придумать ничего лучше, кроме как сказать: "Входи". Ни поцелуя, ни объятий, ни даже рукопожатия.

Виктор зашел, скинул с себя куртку. Вешая ее в шкаф, она уловила знакомый запах, и ей стало трудно дышать. Она захлопнула дверцу и повернулась к гостю.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Как насчет кофе?

– Настоящего?

– Прошло всего три года, Маура, и ты уже забыла?

Нет, она не забыла. Кофе крепкий и черный – такой он любил. Маура испытывала знакомое волнующее чувство, когда вела его на кухню, а потом доставала из морозильника упаковку кофе "Сатро-Ростерс" в зернах. Это был их любимый сорт, когда они жили в Сан-Франциско, и ей до сих пор присылали свежие зерна из магазина раз в две недели. Брак может разрушиться, но некоторые связанные с ним привычки остаются. Она смолола зерна и запустила кофеварку, зная, что он медленно оглядывает ее кухню, оценивая холодильник "Саб-Зироу" из нержавеющей стали, плиту "Вайкинг" и столешницы под черный гранит. Она переделала кухню вскоре после покупки дома и сейчас испытывала гордость от сознания того, что он находится на ее территории, что она сама заработала все, на что он сейчас смотрит, заработала тяжелым трудом. В этом смысле их развод был относительно спокойным: они не предъявляли друг другу никаких имущественных претензий. После двух лет совместной жизни каждый из них просто забрал свою часть раздельного имущества, и они разбежались. Этот дом был только ее собственностью, и каждый вечер, переступая порог, она знала, что найдет все вещи на своих местах. И каждый предмет мебели был выбран ею и куплен на ее деньги.

– Похоже, ты наконец приобрела кухню своей мечты, – сказал он.

– И очень рада этому.

– Тогда скажи, неужели еда и впрямь вкуснее, если готовить на модной плите с шестью конфорками?

Маура не оценила его сарказма и выпалила в ответ:

– Если хочешь знать, вкуснее. И еще вкуснее, когда ешь из фарфоровой посуды от Ричарда Джинори.

– А как же старый добрый "Крейт и Баррел"?

– Я решила побаловать себя, Виктор. Перестала испытывать чувство вины оттого, что у меня есть деньги и я их трачу. Жизнь слишком коротка, чтобы жить как хиппи.

– Да ладно, Маура. Неужели жизнь со мной так ужасна?

– Ты заставлял меня думать, будто позволить себе немного роскоши – значит предать идею.

– Какую идею?

– Для тебя все вокруг было идеей. В Анголе люди голодают, поэтому грех покупать красивые скатерти. Или есть мясо. Или ездить на "Мерседесе".

– Мне казалось, что и ты так думаешь.

– Знаешь что, Виктор? Идеализм быстро надоедает. Я не стыжусь того, что у меня есть деньги, и не испытываю вины за то, что я их трачу.

Наливая кофе, она задавалась вопросом: доходит ли до него, что он, поклонник кофе марки "Сатро", пьет напиток, приготовленный из зерен, которые доставляют через всю страну (сколько топлива сожгли на авиаперевозке!). Или что чашка, в которую налит его кофе, украшена логотипом фармацевтической компании (полученная ею "взятка"!). Но Виктор молча принял чашку из ее рук. Странно для человека, повернутого на идеализме.