Грешница

Риццоли оказалась ближе всех к больничной койке. Она посмотрела на скрюченную руку мужчины, лицо, застывшее в неподвижной маске паралича, и вспомнила последние месяцы жизни своего деда. Он доживал свои дни в доме престарелых, прикованный к кровати, но в полном сознании, и в его глазах полыхала ярость из-за вынужденного заточения в оболочке собственного бесполезного тела. Такое же понимание сквозило и в глазах этого человека. Он смотрел прямо на Джейн, незнакомую ему посетительницу, и в этом взгляде ощущалось отчаяние униженного. Беспомощность человека, у которого украли чувство собственного достоинства. На вид ему было не больше пятидесяти, но тело уже отказало ему. На подбородке блестела полоска слюны, стекающей на подушку. На тумбочке стояло все необходимое, чтобы облегчить его страдания: баночки с витаминами, резиновые перчатки и салфетки, упаковка с памперсами для взрослых. Его жизнь сократилась до размеров туалетного столика с гигиеническими принадлежностями.

– Наша ночная сиделка немного задерживается, так что я надеюсь, вы не будете возражать, если мы побеседуем здесь, чтобы я могла присматривать за Ренделлом, – сказала Лорен. – Мы переместили его в эту комнату, потому что он всегда любил море. Теперь бедняжка может постоянно видеть его. – Она взяла салфетку и нежно промокнула слюну на губах больного. – Вот. Все хорошо. – Она повернулась к детективам. – Теперь вы понимаете, почему я не смогла сама приехать в Бостон. Мне не хочется надолго оставлять его под присмотром сиделок. Он начинает волноваться. Ренделл не может говорить, но я знаю, он скучает, когда я ухожу из дома.

Лорен снова устроилась в кресле и устремила взгляд на Фроста.

– Удалось продвинуться в расследовании?

И вновь на вопрос ответила Риццоли, упорно пытаясь завладеть вниманием хозяйки и раздражаясь оттого, что ей это не удается.

– Мы прорабатываем несколько новых версий, – сказала она.

– Но вы ведь проделали долгий путь в Хианнис, наверное, не для того, чтобы сказать мне об этом?

– Нет. Мы приехали, чтобы обсудить некоторые моменты, которые требуют личного общения.

– Я так понимаю, вы хотели посмотреть и на нас.

– Мы хотели поближе познакомиться с окружением Камиллы. Ее семьей.

– Ну вот, мы все перед вами. – Лорен обвела комнату рукой. – Это дом, в котором она выросла. Трудно себе представить, правда, что ее заставило променять все это на монастырь? Ренделл ни в чем ей не отказывал. "БМВ" последней модели на день рождения. Собственный пони. Гардероб ломился от нарядов, которые она даже не успевала снашивать. Вместо этого она предпочла носить черное монашеское платье до конца дней своих. Выбрала... – Лорен покачала головой. – Мы до сих пор не можем прийти в себя.

– Вы оба были расстроены ее решением?

– Ну я еще могла пережить это. В конце концов, это ее жизнь. Но Ренделл так и не смирился. Он все надеялся, что девочка одумается. Устанет от тягот монашеской жизни и наконец вернется домой. – Она посмотрела на мужа, который внимательно ее слушал. – Думаю, поэтому у него и случился удар. Она была его единственным ребенком, и он не мог поверить в то, что она его покинула.

– А вы можете рассказать о родной матери Камиллы, миссис Маджинес? По телефону вы говорили, что она умерла.

– Камилле было всего восемь лет, когда это случилось.

– Когда и что случилось?

– Ну, это назвали случайной передозировкой, но разве такое бывает случайно? Когда мы познакомились с Ренделлом, он уже несколько лет был вдовцом. Наш брак, наверное, можно назвать воссозданием семьи. У меня двое сыновей от первого мужа, а у Ренделла была Камилла.

– Как давно вы замужем за Ренделлом?

– Почти семь лет. – Лорен посмотрела на мужа. И добавила с оттенком смирения: – Вместе и в радости, и в горе.

– Вы были близки с падчерицей? Она откровенничала с вами?

– Камилла? – Лорен покачала головой. – Я должна быть предельно честна с вами. Мы никогда не были привязаны друг к другу, если вы это имеете в виду. Ей исполнилось тринадцать, когда я познакомилась с Ренделлом, а вы знаете, какими бывают дети в этом возрасте. Они не хотят иметь ничего общего со взрослыми. Не то чтобы она относилась ко мне как к злой мачехе, нет. Мы просто не контачили, я бы так сказала. Я делала попытки, честное слово, но она всегда была такой... – Лорен вдруг запнулась, как будто испугалась, что скажет лишнее.

– Какое слово вы подыскиваете, миссис Маджинес?

Лорен задумалась.

– Странной, – наконец произнесла она. – Камилла была странной. – Она опять посмотрела на мужа, который не сводил с нее глаз, и поспешила добавить: – Прости, Ренделл. Я знаю, это ужасно, то, что я говорю, но эти люди из полиции. Они хотят знать правду.

– Что вы имеете в виду, говоря, что она была странная? – спросил Фрост.