Грешница

Она выдавила из себя смешок.

– Помнишь тот фильм, в котором маленький мальчик говорит: "Я вижу мертвых"?

– "Шестое чувство".

– Так вот я их постоянно вижу и начинаю уставать от этого. У меня настроение портится. Рождество на носу, а я даже не подумала о том, чтобы поставить елку, потому что моя голова забита работой. Я до сих пор чувствую на руках запах своей лаборатории. Я прихожу домой, как сегодня, после двух вскрытий, и даже не могу думать об ужине. Я не могу смотреть на кусок мяса, не думая о мышечных волокнах. Мне подходит только коктейль. И вот я наливаю себе выпить, улавливаю запах алкоголя и вдруг снова оказываюсь в лаборатории. Алкоголь, формалин – у них одинаково резкий запах.

– Я никогда не слышал, чтобы ты так говорила о своей работе.

– Я никогда так не уставала от нее.

– Совсем не похоже на непоколебимого доктора Айлз.

– Ты же знаешь, что я совсем не такая.

– Но во всяком случае свою роль играешь отменно. Умна и отважна. Ты хоть понимаешь, как тебя боялись студенты в университете? Все без исключения.

Она покачала головой и рассмеялась.

– Королева мертвых.

– Что?

– Так меня зовут здешние копы. За глаза, конечно. Но я краем уха слышала.

– А что, мне нравится. Королева мертвых.

– Я ненавижу это прозвище. – Она закрыла глаза и откинула голову на подушки. – Как будто я вампир какой-то. Что-то потустороннее.

Она не слышала, как Виктор встал с дивана и подошел к ней сзади. Почувствовав его руки на своих плечах, Маура с удивлением открыла глаза. Она замерла, но каждое нервное окончание трепетало от этого прикосновения.

– Расслабься, – пробормотал он, и его пальцы начали массировать ее мышцы. – Это единственное, чего ты никогда не умела делать.

– Не надо, Виктор.

– Ты всегда начеку. Всегда безупречна и иной уже не можешь предстать ни перед кем.

Его пальцы все глубже погружались в ее плечи и шею. Исследуя, ощупывая. Она еще больше напряглась, мышцы словно сопротивлялись.

– Неудивительно, что ты устала, – сказал он. – Ты всегда держишь оборону. И не можешь расслабиться, даже когда до тебя дотрагиваются.

– Не надо. – Маура отстранилась от него и встала. Когда она обернулась к нему, кожу все еще покалывало от его прикосновений. – Что происходит, Виктор?

– Я пытался помочь тебе расслабиться.

– Я достаточно расслабилась, спасибо.

– Ты так напряжена, что твои мышцы готовы выстрелить, словно пружина.

– А что ты хотел? Я не знаю, зачем ты здесь. Не знаю, чего ты хочешь.

– Как насчет того, чтобы снова стать друзьями?

– А это возможно?

– Почему бы и нет?

Встретившись с ним глазами, она почувствовала, что краснеет.

– Потому что между нами слишком много всего было. Слишком много... – Страсти, хотела сказать она, но передумала. И вместо этого произнесла: – Я не уверена в том, что мужчина и женщина могут быть просто друзьями.

– Какое печальное заключение.

– Зато реалистичное. Я каждый день работаю с мужчинами. Я знаю, что они побаиваются меня, и меня это устраивает. Я хочу, чтобы они видели во мне авторитетную фигуру. Мозги в белом халате. Потому что, как только они увидят во мне женщину, на первый план сразу выйдет секс.

Он фыркнул.

– И это, конечно, все испортит.

– Да, представь себе.

– По-моему, не имеет значения, обладаешь ты авторитетом для своих коллег или нет. Мужчины, глядя на тебя, в первую очередь будут видеть привлекательную женщину. Разве что ты напялишь на голову мешок. Секс витает в воздухе. Никуда ты от него не денешься.

– Вот почему мы не можем быть просто друзьями. – Она взяла со столика пустые стаканы и направилась на кухню.

Он не последовал за ней.

Маура стояла у раковины, тупо уставившись на стаканы. Привкус водки с лаймом до сих пор стоял во рту, а запах Виктора был еще свежим воспоминанием. Да, секс витал в воздухе, соблазнял ее, рисовал образы, которые она пыталась изгнать из памяти, но тщетно. Она вспомнила ту ночь, когда они поздно вернулись домой из кино и, лишь только переступив порог, начали стаскивать друг с друга одежду. А потом предались сумасшедшей, почти брутальной любви прямо на жестком деревянном полу. Он брал ее так грубо, что она чувствовала себя последней шлюхой. И ей это нравилось.

Она схватилась за края раковины и услышала собственное затрудненное дыхание, почувствовала, как ее тело принимает собственное решение, восставая против логики, которая позволяла ей вести холостяцкое существование.

Секс всегда витает в воздухе.

Громко хлопнула входная дверь.

Она в изумлении обернулась. Поспешила в гостиную, но увидела там лишь рождественскую елку. Виктора не было. Выглянув в окно, она увидела, как он садится в свою машину, услышала рев мотора.

Она бросилась на улицу; ее туфли заскользили по обледеневшей дорожке, когда она бежала к его машине.

– Виктор!

Двигатель вдруг замолчал, и фары погасли. Он вышел из машины и повернулся к ней. Дул свирепый ветер, Маура с трудом различала темный силуэт в вихре снежинок.

– Почему ты уходишь? – воскликнула она.

– Иди в дом, Маура. Холодно.

– Но почему ты уходишь?

Даже в темноте она различила морозное облачко его дыхания, вырвавшееся в раздраженном ответе: