Грешные Истины

'Что?' — спрашивает Беккер. Сейчас он звучит не слишком круто и собранно. Теперь он выглядит немного обеспокоенным.

'Что это?' — спрашиваю я, указывая на то, что удерживает мое внимание на книжном шкафу. Это полоска света, бегущая сверху вниз от старого дерева, прямо посередине. Чем ближе я подхожу, тем очевиднее становится разрыв, и расстояние между ними увеличивается примерно до сантиметра. Мои ноги инстинктивно ускоряются, но как только я взламываю руку, чтобы дотянуться до выступающего дерева, Беккер проносится мимо меня и приземляется перед книжным шкафом, прислонившись спиной к устройству. Брешь исчезает, чему способствует его вес, и я оттягиваю вытянутую руку с крошечным вздохом тревоги. Шум от смещенной части книжного шкафа, защелкивающейся на месте, похож на тот, который я слышал, когда был здесь один несколько минут назад. Или, видимо, не один.

«Ничего подобного», — быстро выплевывает он, прежде чем сжать губы — безмолвный знак того, что ему не придется больше ничего говорить по этому поводу. Он, блять, шутит? Я знаю, что мое текущее выражение лица в значительной степени объясняет это для него. Я должен выглядеть так, словно мне только что сказали, что правительство увеличивает возрастное ограничение на алкоголь до шестидесяти.

Он виновато смотрит в сторону. Он и должен был. Я только что заметил еще одну крупинку порошка под мочкой его уха, но вместо того, чтобы сказать ему об этом, я просто протягиваю руку и снова вытираю ее, на этот раз держа палец между нами, вместо того, чтобы смахивать пыль. Его голова не поворачивается, но глаза поворачиваются. Они прикрепляются к кончику моего пальца и остаются там, пока я не решу, что у него достаточно времени, чтобы взглянуть на оскорбительные щелчки… что бы это ни было. Что это такое? Я не знаю, но это усиливает нервозность моего парня, и это сказывается на мне. За этим высоким книжным шкафом есть комната, и я хочу знать, что там.

«Открой дверь», — требую я, стиснув зубы.

Беккер выглядит виноватым, как грех. Соответствующе. Он не сдвинется с места. Хорошо.

Я начинаю вытаскивать книги с полок одну за другой, ожидая щелчка одной из них и открытия секретной двери. Я чувствую себя глупо, а как еще он откроется? Так это делается в фильмах. Надо работать.

«Элеонора, остановись». Он хватает меня и утаскивает.

— Тогда открой.

«Черт возьми», — ворчит он, укладывая меня в сторону, его бормотание проклятия становятся все громче и быстрее. Давая мне гримасу от эпических пропорций, тот, который я верну, вероятно, свирепее, он достигает мимо книги и дергает. «Будь по-твоему». Что-то щелкает, и целая секция стеллажей со скрипом открывается на несколько дюймов.

Я вдыхаю, отступая назад, как это делает Беккер, давая мне свободный доступ. Я смотрю на него, и его брови поднимаются, а рука саркастически поднимается вперед, чтобы идти вперед. Я закусываю губу и неуверенно тянусь вперед, взяв кусок дерева и потянув его на себя. Он тяжелый, но Беккер мне не помогает, просто стоит в стороне и смотрит, как я борюсь. Чертова задница. Он думает, что я сдамся? Конечно, нет. Свободной рукой я распахиваю огромную дверь, петли устрашающе скрипят.

Мой рот открывается, когда появляется небольшая комната. Помещение усыпано кусками металла, дерева и камня, а также долотами и молотками любой формы и размера. На полках полно скульптур, самых разных — бюстов, животных и статуэток. Никто из них не знаком, но все они удивительно хорошо вырезаны. А потом я хмурюсь, когда вижу рисунок скульптуры, которую я узнаю, — поверхность пыльная, края скручиваются. «Голова фавна», — говорю я себе, наклоняя голову и тянусь за грязным листом бумаги.

А затем я задыхаюсь, убирая руку, как будто эскиз мог просто вспыхнуть пламенем передо мной. Мысли, много их, носятся в моей голове. Его аферист, голова фавна, неопознанная грязная отметина, которую я только что стер с его лица. Дело в том, что мой парень милый аферист.

И вот так самая непристойная мысль начинает появляться в моем сознании. Это настолько безумно, что должно быть легко отодвинуть это в сторону, не обращая на это внимания это диковинно. Смешно. И все же я не могу избавиться от подозрительного чувства, потому что многое в Убежище, Hunt Corporation и Беккер Хант смешной. А теперь эта скрытая комната? А эти инструменты? А это изображение давно утерянной скульптуры?

Я внимательно изучаю мужчину передо мной, и я мысленно возвращаюсь к нашему времени в Countryscape, и этот тычок в моем сознании становится все более вибрирующим. Каким же собранным и подготовленным он был во время предложения Главы фавна. Как он узнал, что это подделка.

Челюсти Беккера сжимаются, его глаза не отрываются от моих. «Скажи это», — требовательно шепчет он с прямым лицом. «Скажи это, принцесса».