Грядущая буря

Армейский лагерь практически обезлюдел. Палатки стояли пустые, земля вокруг истоптана ногами и копытами, а солдат было не видно. Вскоре после того, как отряд во главе с Эгвейн выехал за пределы военного лагеря, она обняла Истинный Источник и удерживала его, готовая встретить своими плетениями любого, кто вздумал бы на нее напасть. Она по-прежнему не верила, что Элайда не станет использовать переходные врата, чтобы попытаться помешать штурму. Правда, у лже-Амерлин должно быть дел по горло – ей бы разобраться с последствиями нападения шончан. Но подобные предположения – будто она в безопасности – однажды уже привели к тому, что Эгвейн угодила в плен. Она – Амерлин. И не вправе подвергать себя риску. Как ни горько это было признавать, но Эгвейн понимала, что пришел конец тем дням, когда она действовала в одиночку, нанося удары по своему усмотрению. За минувшие несколько недель ее могли не только схватить, но и убить. Тогда восстание в Салидаре было бы обречено, а Элайда осталась бы Амерлин.

И вот ныне войска Эгвейн выстроились в боевые порядки возле деревни Дарейн. Белая Башня еще дымилась: обширные клубы дыма спиралью поднимались над центром острова, окутывая белый шпиль. Даже издали на здании виднелись шрамы и отметины, оставшиеся после нападения шончан. Почерневшие проломы походили на пятна гнили на боках крепкого яблока. Эгвейн смотрела на Белую Башню, а та, казалось, стонала от боли. Так долго простояла Башня и столько всего повидала. А теперь она получила жуткие раны, и до сих пор, день спустя, они еще кровоточат.

И все же Башня устояла. Благослови их Свет, Башня устояла. Она вздымалась ввысь, раненая, но крепкая, устремляясь к скрытому за облаками солнцу. Она не покорится воле тех, кто желает ее разрушить – будь то изнутри или снаружи.

В арьергарде армии Эгвейн ждали Брин и Суан. Ну и несуразная же они парочка. Закаленный в битвах полководец, с сединой на висках и с волевым, исчерченным морщинами лицом, при взгляде на которое вспоминаешь иссеченный, но непробиваемый доспех. И рядом с ним – Суан в светло-голубом платье, миниатюрная женщина с миловидным лицом, которая выглядит достаточно молодо, чтобы годиться Брину во внучки, хоть и были они на самом деле примерно одного возраста.

Когда Эгвейн приблизилась, Суан, не слезая с лошади, склонила перед ней голову, а Брин приветствовал Амерлин воинским салютом. В его глазах по-прежнему была заметна тревога. Он казался пристыженным за то, что принял участие в спасении Эгвейн, хоть та никаких претензий ему и не высказывала. Брин был человеком чести. И раз уж Брина вынудили пойти на эту авантюру ради того, чтобы защитить безрассудных Суан и Гавина, то его стоит лишь похвалить за то, что сумел сохранить им жизни.

Присоединившись к ним, Эгвейн заметила, что Суан и Брин едут бок о бок. Неужели Суан все-таки признала, что ей нравится этот мужчина? И еще… в Брине теперь чувствовалась какая-то определенно знакомая грация. Это было едва заметно, и, возможно, Эгвейн все почудилось, однако, принимая во внимание отношения между ними…

– Наконец-то ты обзавелась новым Стражем? – спросила Эгвейн у Суан.

Глаза у той сузились.

– Угу, – вымолвила она.

Брин и вправду выглядел удивленным и даже чуточку смущенным.

– Приложите все усилия, генерал, чтобы оградить ее от неприятностей, – произнесла Эгвейн, глядя прямо в глаза Суан. – Недавно она уже их на себя навлекла. Я уж подумывала, не отдать ли ее вам в пехоту, рядовым солдатом. Полагаю, что воинская дисциплина благотворно на нее повлияет и напомнит, что порой повиновение куда важнее, чем проявление инициативы.

Суан повесила голову, отводя взгляд.

– Я еще не решила, как мне с тобой поступить, Суан, – очень тихим голосом сказала Эгвейн. – Но во мне разгорелся гнев, а доверие к тебе потеряно. Так что, если хочешь вновь стать моей доверенной советницей, тебе надо погасить первое и восстановить второе.

Отвернувшись от Суан, Эгвейн посмотрела на командующего – вид у того был весьма болезненный. Наверное, потому, что он был вынужден чувствовать стыд Суан.

– Вас же, генерал, нужно похвалить за храбрость, раз вы позволили связать себя с нею узами, – сказала Эгвейн Брину. – Я понимаю, что удержать ее от неприятностей почти невозможно, но на вас я надеюсь.

Генерал расслабился.

– Сделаю все, что в моих силах, мать, – ответил Брин. Затем он развернул коня и окинул взором шеренги солдат. – Думаю, вам стоит кое на что взглянуть. Если будет угодно.

Эгвейн кивнула, тоже развернула лошадь и поехала за Брином по дороге. Деревня давно была покинута жителями. Ее улочки были вымощены булыжником, а центральную улицу сейчас заполняла тысяча солдат Брина. Суан следовала за Эгвейн, а Гавин ехал за ними. Лилейн и Романда, подчинившись взмаху руки Эгвейн, остались с прочими восседающими. Их новообретенное повиновение ей уже нравилось, особенно после того, как они, очевидно, решили для себя, что постараются превзойти одна другую, дабы заслужить одобрение Эгвейн. Теперь, когда Шириам нет, обе они, скорее всего, будут бороться за место ее новой хранительницы летописей.