Григорий Распутин. Тайны «великого старца»

Помощник военного министра генерал-лейтенант М.А. Беляев (1863–1918), знакомый Анны Вырубовой, 6 февраля был приглашен в Александровский дворец Царского Села. К нему персонально обратились с неожиданной просьбой: о защите Григория Распутина. Эти события нашли отражение в воспоминаниях жандармского генерал-майора А.И. Спиридовича: «Симанович передал, что Распутина хотят убить, хочет сам Хвостов, все стало ясно. Акилина была в гневе. 5 февраля, когда вернувшийся лишь в шестом часу утра пьяным Распутин проспался, состоялось совещание о том, что дальше делать.

В известность обо всем происшедшем была поставлена Вырубова. Написали письмо императрице с просьбой защитить.

Во дворце были встревожены. Государь находился в Ставке. Дворцовый комендант отсутствовал. К кому же обратиться, если министр внутренних дел, органы которого охраняют Старца, сам организует убийство? Дамы решили искать защиты у помощника военного министра генерала Беляева, которого Вырубова знала по Петрограду. Беляев был вызван во дворец 6 февраля. Белецкий, узнав о тревоге у Распутина, приказал вновь поставить охрану около Старца.

Известная графиня М.Э. Клейнмихель в воспоминаниях отразила напряженную политическую обстановку в стране: «Царицу порицали повсюду, в особенности там, где ее не видали. Ее отношения к Распутину, которые, по моему мнению, носили совершенно невинный характер и были лишь последствием страха за состояние здоровья Наследника, – ей ставили в укор и раздули в нечто подобное истории с колье Марии-Антуанетты. Антипатия и даже ненависть к Государыне росли. Распространялись слухи, что через этого фаворита-мужика можно при дворе всего достигнуть. Ходили по рукам безграмотные записки Распутина, в которых он просил то за одного, то за другого. Все были возмущены, но никому не приходило в голову, что протекция Распутина имела лишь потому успех, что те, к кому с нею обращались, желая угодить высшим сферам, малодушно исполняли его просьбы. Я знаю в этом смысле два исключения: Александр Григорьевич Булыгин и граф Фредерикс не приняли посланных к ним с рекомендацией Распутина и оставили его просьбу без внимания. Ни Государь, ни Государыня не выразили этим двум государственным деятелям своего неудовольствия, а напротив, остались к ним всегда благосклонными. Списки с циничных писем, которые будто бы царица писала к Распутину, ходили по рукам в салонах, а также и в низших слоях общества. Эти письма были вымышленными, но когда это стало известным, они уже сделали свое дело, и цель была достигнута. Немецкое происхождение императрицы также служило причиной для недружелюбного к ней отношения, хотя она, подобно погибшей от руки убийц на Урале сестре ее Елизавете, получила совершенно английское воспитание. Она гордилась тем, что она внучка Королевы Виктории, и говорила постоянно с мужем и детьми по-английски.

Будь она замужем за англичанином, она была бы счастлива и уважаема всеми. Но судьба, на ее и других несчастье, посадила ее на величайший в мире трон именно в то время, когда трон этот стал шататься. Повторяю – я знала Государыню очень мало. Моя же невестка, графиня Клейнмихель, и ее дочери пользовались благосклонностью императрицы; племянницы мои бывали часто в Крыму и в Царском Селе у великих княжон и говорили мне, что они никогда не видали Распутина. Это доказывает ложность слухов, будто Распутин имел доступ даже в опочивальни великих княжон и что он постоянно бывал во дворце». ( Клейнмихель М. Из потонувшего мира. Пер. с фр. Берлин, б/д. С. 179–180.)

Император вновь отправился на фронт с очередным смотром войск:

« 7-го февраля. Воскресенье

К 10 час. поезд подошел к станции Селавино, где встретили Эверт и Литвинов при поч[етном] карауле от 7-го Сибирского каз. полка. Поехал с Фредерикс[ом] в закрытом моторе по занесенной снегом тяжелой дороге к месту смотра в 37 верстах. Участвовал весь 1-й Сибирский корпус и по полку представителей от 1-го и 34-го арм. корпусов. Все части прошли церем. марш. отлично; сибирцы только три недели в резерве на отдыхе. Радовался ужасно увидеть своих сибирских стрелков и свою роту в поч. карауле у штаба 1-й Сиб[ирской] стр[елковой] дивизии в м. Дуниловичи . Там в доме гр. Тышкевичей угостили хорошим завтраком. Около четырех час. собрался в обратный путь. Бросало неимоверно в моторе, радовался попасть в поезд. Уехал в 6 1/2 ч. через Полоцк на Двинск и т.д. Вечером поиграл в домино» [146] .