Читаем Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи полностью

Со вторым казанским знакомцем, Мойкиным, Григория Ефимовича связывали достаточно тёплые взаимоотношения. «Старец» не раз останавливался в его доме в Суконной слободе или, как называли её местные жители, в Суконке. Павел Фёдорович был человеком известным: он участвовал в создании местного монархического движения, однако в силу личных качеств не задерживался в рядах той или иной организации. Наиболее известной организацией, у истоков которой стоял Мойкин, был Казанский русский народный союз имени Михаила Архангела. Его основал вышедший из Союза русского народа В.М. Пуришкевич, с которым у П.Ф. Мойкина были хорошие отношения. Парадокс заключается в том, что именно Пуришкевич в декабре 1916 года станет активным участником убийства Григория Ефимовича Распутина. Трудно сказать, как относился бы к позднему Распутину его казанский приятель из Суконной слободы. Он не дожил до петербургского триумфа Распутина и умер в 1910 году.

В Казани Григорий Ефимович свёл дружбу с ещё одним духовным лицом, чью роль в судьбе нашего героя можно считать беспрецедентной. Бывший начальник охраны императорской фамилии генерал-майор Александр Иванович Спиридович вспоминал: «Он отправился на богомолье в Киев и сравнительно долго жил на обратном пути в Казани, где познакомился с неким отцом Михаилом, имевшим какое-то отношение к местной Духовной академии. Отец Михаил очень заинтересовался необычным „странником“ Григорием. Он видел в нём человека сильной веры и характера, работающего над собой, и он увлёкся им. Покровительствуя Григорию, отец Михаил укрепил его в идее отправиться в Петербург и снабдил рекомендательным письмом к инспектору Духовной академии епископу Феофану»[66]. По словам генерал-майора, отец Михаил направил Распутина в столицу и поспособствовал его приёму в кругах высшей православной бюрократии.


Архимандрит Михаил (Богданов)


Архимандрит Михаил в миру носил имя Михаила Александровича Богданова и происходил из семьи священника. По окончании Казанской духовной академии он остался в Казани, где начинал псаломщиком, получив спустя три года сан священника. Дальнейшие события говорят о том, что Михаил выбрал путь служения Богу, так как в 1902 году он принимает монашеский постриг, а в 1905 году его назначают ректором Казанской семинарии. Тогда же он становится архимандритом. Владыка умер в Харбине, покинув Россию осенью 1922 года.

Судьбе было угодно, чтобы знакомство Распутина с архимандритами Михаилом (Богдановым) и Хрисанфом (Щетковским) произошло в нужное время, и Распутин, вдохновленный казанскими священниками, отправился покорять столицу.

Глава 10

Петербургская духовная академия

Отвлечёмся на время от истории нашего героя и познакомимся с Петербургской духовной академией и общей ситуацией в Русской православной церкви.

История Санкт-Петербургской духовной академии началась в 1809 году, а первые выпускники покинули её стены спустя пять лет. Тогда учебное заведение занимало Фёдоровский корпус, а в 1821 году для Академии на территории Лавры возвели ещё одно здание. Примечателен был состав преподавателей. Лекции по философии в 1810-е годы читали немецкие профессора И. фон Хорн и И. Фесслер. В стенах Академии работали такие учёные, как Фёдор Фёдорович Сидонский и Василий Николаевич Карпов, чья деятельность пришлась на 1830–1840 годы.

На рубеже веков, а именно в мае 1899 года, ректором Академии назначили епископа Бориса (Владимира Владимировича Плотникова), выпускника, кстати, Казанской духовной академии (в 1880 г.). До своего назначения в столицу он успел поработать в Московской и Киевской духовных академиях. Борис недолго руководил учебным заведением, так как скончался от тяжёлой болезни в 1901 году.

На посту ректора столичной духовной академии его сменил епископ Сергий (Страгородский)[67], с письмом к которому и приехал Распутин из Казани. Епископ Сергий отличался большой работоспособностью и много занимался богословскими науками. В 1901–1903 годах он руководил знаменитыми религиозно-философскими собраниями, закрытыми К.П. Победоносцевым. Участниками диспутов были Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, В.В. Розанов, Д.В. Философов, Н.А. Бердяев, С.П. Дягилев и другие философы, писатели, поэты и художники. Со стороны русской православной церкви на собрания приходили преподаватели Академии.

В определённой степени Распутину повезло, что руководителем Академии был епископ Сергий – интересующийся и деятельный человек, живо откликавшийся на что-то новое. Паломник из Покровского был, конечно, не первым, кто стучался в двери церковного начальства. К тому же слух о нём уже проник в столицу, что, безусловно, помогало в знакомствах и встречах с нужными людьми.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное