Григорий Шелихов

пригородных "хмельниках" по берегу Ангары, где приходилось теперь

музыкантам играть перед простонародием, патетическую "Stabat mater"

слушали внимательно и серьезно, после чего кидали в брошенную на пол

шапку медные пятаки.

Но домой музыканты возвращались с пустыми карманами и пьяные.

Синьор Реббиа сердился и грозил не пускать их больше в город.

- Сарынь на кичку! Не иначе, братцы! Придется по купеческим

амбарам пошарить, чтобы дракона нашего Репья ублаготворить, - подал

мысль Яшка Цыганенок - лучшая скрипка оркестра.

Для этой цели облюбовали прежде всего амбары Шелихова,

славившиеся в Иркутске вывезенными из заморских стран богатствами.

Много дней похаживали вокруг да около шелиховских строений,

высматривая и набираясь храбрости. И как раз через два дня после

размолвки морехода с компанионами сторожа усадьбы приволокли к

Шелихову рано утром нескольких изрядно побитых музыкантов губернатора.

Их поймали с поличным в ночной час, когда они подкапывались под стены

кладовой, заваленной мехами.

Григорий Иванович сидел за столом в гостевой трапезной, самой

большой комнате дома, пестро украшенной заморскими привозными

диковинками, и хлебал наваристые щи с кашей, заправляясь, как он

говорил, на дневную вахту - рабочий день от зари до зари, а то и до

полуночи, если дня не хватало. Ел он по усвоенной в странствованиях

привычке много, но не часто - два раза, а то и раз в день. "Неохота за

столом жизнь проедать, - примирительно отводил он упреки Натальи

Алексеевны, стремившейся вкусными блюдами - ему она всегда готовила

сама - удержать его за столом подольше.

- Тятенька, людей, что по городу с дудками ходят, амбарные

приволокли, - ворвались в комнату дочери Шелихова Аненька и Катенька.

- Страсть смотреть какие - битые, в грязище вывалянные, а в руках

скрипицы держат и дудки такие же, как на груди нашиты, только

черные... У одного, чернявый и красивый собой, под глазом синячище...

Ух, просто жаль его! - с огорчением вырвалось у старшей Аненьки. - Ты

прикажи их не бить и отпустить.

- Что приключилось? Кого привели? С дудками, говоришь? Ф-фу, вот

не было печали, так черти накачали! - обеспокоено оторвался Шелихов от

щей. - Ты не егозись, Анка, что битые... А кого же бить-то, как не

шпыней? Скажите там, чтоб пред меня доставили, и сами... бр-рысь

отсюда!

- Тятя, ты скажи только, чтоб их здесь не били, не надо! -

настойчиво кинула старшая - Аннушка, уносясь передать распоряжение

Григория Ивановича. - Маменька... - просительно взглянула она, исчезая

в дверях, на Наталью Алексеевну.

- Ладно, хлебом-солью встретим, - усмешливо мотнула головой

Наталья Алексеевна. - В тебя, Гришата, дочки - не терпят изгальства

над людьми... Да ты ешь, хлебай щи-то, губернатору таких не едать!

- Нескладное дело получилось, а может, добрый случай, -

неопределенно и недовольно пробурчал Шелихов. - Сыт по горло,

Наташенька, хочу и на закуску взглянуть... Входите, входите, тащите

рыбешек! - крикнул он, услыхав за дверями голоса людей и сердитые

окрики на них амбарной стражи.

- В полицию отправить или запросто в шею накласть и за ворота

выбить? - косясь на хозяина, спрашивали сторожа, возбужденные

сопротивлением незадачливых воров.

- С полицией хлопот не оберешься, - в раздумье сказал Шелихов,

оглядывая оборванных, измазанных глиной музыкантов, бережно

прижимавших к груди чудом уцелевшие в пылу драки флейты, фаготы и

скрипки. - Губернаторские молодчики! Хороши!.. За свое, вишь, как

держатся, а на чужое зарятся! - усмехнулся Григорий Иванович.

- Еще бы! - с горечью, но смело отозвался Цыганенок. - Разбей мне

ваши мужики эту штучку - кремонская, Аматия, ей и впрямь цены нет, -

генерал с моих костей мясо спустит! Инструментами-то он больше, чем

нами, хвалится. А так как мы вот два дня уже не жравши, то тут хоть

куда полезешь!..

Шелихов посмотрел на него и встал из-за стола.

- Ладно! Я сам обормотов генералу доставлю, - сказал он. В голове

морехода мелькнула неясная мысль обернуть этот нечаянный случай в свою

пользу. - А пока сведите в людскую да накормите хорошенько... за

сбережение генеральского добра... - снова усмехнулся он.

- И впрямь, господин купец, по-людски рассудили, - повеселел

Цыганенок. - Не выдержать нам порки генеральской, ежели щец не

похлебаем и кашей пуза не набьем... Эх, и сыграем же и спляшем мы на

последях, как под кнут ложиться! - подмигнул он попавшим в беду

товарищам.

- Иди уж, иди, набивай брюхо, - просипел сторож, беря его за

рукав. - Гляди только, чтоб не лопнуло, как придется ответ держать.

Дочери Шелихова пробрались снова в комнату и, безмолвно

притаившись за спинами людей, с любопытством разглядывали

губернаторских музыкантов, о проделках которых по городу носились

зазорные слухи.

Анюта с застывшей в глазах слезкой огорчения, сожалея,

вглядывалась в изуродованное подглазным синяком красивое и смелое лицо