Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель

Лицо снова сделалось непроницаемым – точно захлопнулись ставни. Невозможно было прочесть его мысли, но уж мне-то следовало догадаться. Наконец Кон заговорил:

– А деньги? Капитал? – Молчание. – Он тебе сказал?

Я кивнула.

– Ну?

– Не знаю, следует ли мне продолжать.

– Не будь дурочкой. Он бы сам нам все рассказал, нынешним же вечером, если бы эта чертовка не закатила истерики.

– И все-таки, думаю, я не вправе.

В резком жесте моего собеседника ощущалось такое исступленное нетерпение, что я даже вздрогнула, вспоминая последние несколько дней, прожитые точно у рокового кратера вулкана. Я зашла слишком далеко. «Да обретем мы мир», – подумала я.

– На чьей ты стороне? – свирепо осведомился Кон, понижая голос. – Богом клянусь, я и сам не уверен: вас со стариком и с Жюли прямо-таки водой не разольешь! Если ты задумала нагреть на этом деле руки!.. Да с какой стати я должен тебе доверять? У тебя нет никакого права скрытничать и умалчивать!

– Хорошо же. Слушай. Все приблизительно так, как ты ожидал, если не считать, что номинально к тебе отходит лишь небольшая часть капитала.

– Как так?

Взгляд его снова вспыхнул, пристальный, неотрывный.

– Он поделил деньги между Жюли и мной, если не считать небольшой суммы, которую ты получишь сразу же, безоговорочно. Точную цифру он не назвал. Поскольку ферму наследуешь ты, в ущерб нам, он решил, что так оно будет по справедливости. – И я пересказала ему слова дедушки. – Основной капитал поделен на три части, как мы и ожидали, и две трети номинально мои. Их нетрудно передать тебе, как мы и спланировали. – Я улыбнулась. – Не забывай, что шантаж здесь обоюдный.

Но Кон не улыбнулся в ответ. Похоже, он почти не вслушивался.

– Жюли. Станет ли она оспаривать завещание? Основания у нее есть.

– Не станет, готова держать пари. Ферма ей не нужна.

– Не нужна; просто она считает, что мне здесь не место. – Он резко отвернулся. – Ну что ж, раз парень тяжелой работы не боится, лучше ему прямо сейчас ею и заняться, верно?

– Кон, погоди минутку…

– Доброй ночи.

И он исчез.

Мгновение я еще постояла на месте, хмурясь ему вслед. Ради всего святого – меня вдруг начала разбирать злость, – не хватало только умножить неразбериху, преисполнившись жалости еще и к Кону! Вот уж кто вполне в состоянии о себе позаботиться… всегда это умел… всегда был вынужден… я досадливо отмахнулась от этой мысли. Глядя правде в глаза, Кон – крепкий орешек. Покрепче заруби это себе на носу и не вздумай ввязываться…

Я медленно поднялась наверх и помедлила несколько минут на лестничной площадке, размышляя, как лучше поступить: повидаться с Жюли прямо сейчас или подождать утра.

Похоже, успокоить тревогу Кона мне не слишком-то удалось. Имею ли я право злоупотребить доверием Дональда в попытке сделать то же самое для Жюли?

Но есть и более насущная проблема: до какой степени возможно открыть ей положение моих собственных дел? Что-то рассказать нужно – это я знала. Я еще не решила, сколь много, но необходимо, чтобы девушка чуть более отчетливо осознала, что представляет из себя Кон и на что он способен.

Я побродила немного взад-вперед между ее дверью и своей, пока меня не осенило: ведь, повидавшись с Жюли сейчас, я, возможно, одним выстрелом убью двух зайцев. Если в отношении Дональда сомнения ее прояснятся, в том, что касается Уайтскара, она с радостью уступит поле действий Кону. Да обретем мы мир…

Я подошла к дверям ее спальни и тихонько постучалась. Тишина. За дверью было темно. В смежной ванной комнате – тоже.

Неужто девушка уже легла? Я снова постучалась и тихо окликнула:

– Жюли, это я, Аннабель.

Ответа нет.

Я постояла в нерешительности, и тут совсем рядом, в коридоре, послышались легкие шаги.

А затем раздался невозмутимый голос Лизы:

– Она ушла.

Я недоуменно уставилась на нее:

– Что?

Лиза усмехнулась:

– «История повторяется» – так он сказал? Жюли от нас сбежала.

– Не несите чепухи!

Я была настолько потрясена, что слова мои прозвучали почти грубо. Ответом мне стало лишь равнодушное, еле заметное движение пухлых плеч.

– Спальня пуста. Взгляните.

Обойдя меня, Лиза толчком распахнула дверь и включила свет.

В первое мгновение вторжение это показалось возмутительной бесцеремонностью, а затем я убедилась, что спальня и впрямь покинута. Жюли даже не стала разбирать постель. Плотно задернутые шторы еще более подчеркивали опустевший вид комнаты.

– Гляньте-ка, – повторила Лиза.

Я проследила за направлением ее пальца: красивые босоножки на высоком каблучке валялись на полу, брошенные как попало.

– Видите? Она переобулась в туфли без каблука.

– Но она не могла выйти из дома!

– Еще как вышла. Я поднялась и обнаружила, что дверь нараспашку, а потом из своего окна увидела и саму Жюли. Она шла по мосту.

– По мосту? – Я подбежала к окну. Луна еще не набрала силу, и узкий, уводящий от ворот пешеходный мостик терялся в рассеянном свете окон. – Но почему? – Я стремительно развернулась. – Лиза, вы ведь пошутили, правда? Она не могла в самом деле… ох нет! – Я распахнула дверцу гардероба. – Все вещи на месте.

– Не тревожьтесь. Далеко не уйдет. На такую удачу и рассчитывать нечего!