Гроза Византии

Ему хотелось еще говорить. Разговор с этой женщиной доставлял ему несказанное удовольствие, но он понимал, что после такой долгой дороги гостья утомлена и нуждается в отдыхе.

- Прежде чем ты уйдешь в свои горницы, скажи мне свое имя, - сказал, однако, он.

- Меня зовут Зоей.

- Любуша! - воскликнул молчавший до того времени Всеслав.

- Дорогой брат, я так привыкла к этому имени... Позволь мне и здесь остаться Зоей...

- Ты и останешься ею... Мы все будем звать тебя так, - промолвил Аскольд, не спуская очарованного взора с молодой женщины...

7. ЛЮБОВЬ

Словно сладкая греза, словно видение Валгаллы промелькнула пред Аскольдом эта женщина. Князь сам не свой вернулся в свою гридницу. Голос Зои все еще звучал в его ушах, ее образ был пред его глазами. Он заслонил собой все, и из-за него Аскольд ничего не видал вокруг себя...

"Кто она, откуда? Неужели это - славянка? Неужели в Византии женщины все таковы? Ах, если бы она только осталась здесь в Киеве!" - такие думы волновали Аскольда, когда он остался один в своей гриднице.

Теперь он с нетерпением ждал Всеслава. Ведь от него он мог узнать что-нибудь новое об его сестре. Ах, ведь он думал встретить такую же, как и все в его Киеве, но эта Зоя... Аскольд помнил женщин своей родины, помнил рыжеволосых стройных британок, изящных женщин страны франков, но всем им было далеко до этой женщины, которая с первого же взгляда заставила так сильно забиться его сердце... Бедное измучившееся его сердце...

Давно это сердце ждало такого светлого радостного видения, давно в пылу битв и в тиши опочивальни так и рисовалось оно в его мечтах, в его воображении. Сердце стремилось к нему, но мечты оставались мечтами, грезы грезами, и ни одна из тех женщин, которых Аскольд когда-нибудь видел в течение своей жизни, не подходила под созданный его воображением образ...

Вдруг сердце мечтательного норманна болезненно сжалось под влиянием новой гнетущей мысли...

Свободна ли она? Нет ли для его любви какого-нибудь препятствия? Может быть, она уже любит кого-нибудь?..

Горе тому...

Он найдет соперника, хотя бы в морской глубине, хотя бы в самой Валгалле, хотя бы под защитой самого светлого Одина...

Он сотрет его с лица земли, уничтожит даже самую память о нем!..

Но кто же может стать ему таким соперником?

Может быть, он остался в Византии?

Тогда он сотрет с лица земли всю Византию, а вместе с нею и его.

Россы и его варяги достаточно храбры для этого.

А если он здесь?..

Здесь его теперь быть не может... Но это теперь, а кто знает будущее?..

Только кого бы могла избрать, кроме него, здесь, на берегах Днепра, в Киеве, властелином своего сердца эта красавица?

Варяги грубы, славяне полудики...

А если Дир, его названный брат?

Ужас объял Аскольда.

Да! Он сотрет с лица земли и Дира...

Эта мысль успокоила так неожиданно влюбившегося скандинава, и он снова погрузился в сладкие мечты, так погрузился, что не слыхал даже, как вошел к нему Всеслав.

- Княже! - воскликнул тот.

Аскольд вздрогнул и быстро обернулся на этот зов.

- Это ты - Всеслав? Что она?

- Кто?

- Твоя сестра!

- Она прислала меня благодарить тебя за твою ласку к ней...

- Стало быть, ты устроил ее хорошо? Ты не жалей, Всеслав, ничего для нее... Слышишь, чтобы все, что ни пожелает она, было у нее... Я так хочу.

Всеслав с удивлением глядел на своего князя. Таким возбужденным он еще никогда не видал его и теперь не понимал даже, что такое вдруг могло приключиться с Аскольдом.

- Что с тобой, княже? - не скрывая своего удивления, спросил он его.

- Что?

- Ты какой-то особенный! Таким я тебя никогда еще не видал... Здоров ли ты?..

- Да, да, здоров... Расскажи мне о ней, о твоей сестре. Кто у нее остался там в Византии?

- Да что же я тебе могу сказать? Это бы нам самим посмотреть надо!

- Самим?

- Конечно же! Струги готовы, рать славянская и варяжская собраны, запасов хватит - вот и пошли бы мы туда посмотреть...

- Ах, ты опять о том же! Да ведь это - дело решенное!..

- Решенное-то решенное, а по нашей славянской пословице - отклад нейдет на лад... Мы все собираемся, а в путь дорогу не двигаемся...

- Тебе-то что?

- Как что? А знаешь ли ты, князь, что византийцы убили так, из-за ничего, моего отца... Они держат в позорном плену мою дочь и сына...

- Как, Изока?

- Сестра сообщила мне, что и сын мой, и дочь томятся в самых страшных подземельях проклятой Византии [для славян понятие "Византия" было вполне тождественно Константинополю; столицу они и в то время, и после называли именем ее государства].

- Я ничего не понимаю...

- Ты верь моим словам только...

- Я глубоко сочувствую тебе, Всеслав. Ты знаешь, как я и Дир тебя любим!..

- Тогда помогите мне вызволить моих кровных! Помни князь, что вся дружина желает этого, только ты противишься...

- Хорошо! Хорошо! Я поговорю обо всем этом с твоей сестрой.

Всеслав усмехнулся.

- Видно, женщина, князь, тебе ближе и дороже, чем испытанный верный слуга и друг.

Аскольд весь вспыхнул, но все-таки поборол свой гнев и сдержался.

Ведь это был ее брат!..

8. ОПАСНОСТЬ

Аскольд переживал первую весну своей любви.