Грозный идол, или Строители ада на земле

— Надо было знать, вот и приказ отдал такой. Много, много пролилось… Да что уж там… Всякая власть земная кровь любит… вот что Парамоша читал… Какой я правитель такой, коли мягкое сердце у меня… Оно у меня каменное — вот… Начальствование меня веселит… во я какой… Будет полный порядок в Раю Зеленом, будет… Кровь для меня, что вино виноградное на пиру брачном… Надо молодым-то, чтоб кровь играла… Вот у меня тоже в душе играет… От власти, значит…

Петр испуганно смотрел на говорившего и потом, взглянув попеременно на всех, сказал:

— Мое дело чистое: деньги получай и на ключ… Нет крови на руках моих, говорю… Вот, смотрите…

Он простер руки над столом, показывая их.

— Да, братец любезный, к твоим рукам только золото прилипает, а не кровь, — насмешливо проговорил Парамон и продолжал, кладя свои руки на стол: — Мои же вот ручки подлинно чистенькие, — всех назидаю, всех освящаю и радость даю… Хотя в небесный рай с такими ручками — не осрамлюсь, самому Саваофу подам, а с ангелами, коли они женского пола, сцеплюсь хоть ногами и потащу под кусты…

Какой-то зловещий, нервный смех прошел по его страшному лицу и тонкие губы, выдвинувшись вперед, беззвучно задрожали. Даже Василий изумленно расширил глаза, а старший брат испуганно сказал:

— Братец, миленький, ты кощунствуешь, кощунствуешь… Страшно даже с тобой — вот до чего… А прежде ты был тихим…

Парамон, побледнев от злости, резко воскликнул:

— Эй, козел старый, смотри, бороду оторву…

Петр оторопел от неожиданности и, растерявшись, проговорил:

— Как ты сказал?

— Так и сказал.

Он смотрел на Петра с исказившимся от злобы лицом.

— Смотри, родителя разбудишь, видишь, почивает…

— В гробу бы и спать, коли спать хочет… Что в этой кукле, в мешок бы, да в воду…

Петр побледнел, а Василий, привыкнув в последнее время бояться Парамона, сдержанно сказал:

— Парамоша, смотри…

— Смотри ты, я-то веду народ, а не ты… За мной все идут и верят… В Зеленом Раю два начальника — Лай-Лай-Обдулай и Парамоша… Бросим это…

Он вдруг успокоился и, сделавшись тихим, ласково заговорил:

— Братцы миленькие, слова сердитые в устах моих, что былинка: дунете вы любовью, значит, и нет их… Мягкое сердце у меня. Да и что по пустякам болтать будем… Довольно болтали-то… Коротко и вразумительно вот вам что скажу: мы, три братца, прияли власть правителей в Зеленом Раю, лукавством-то больше все устроили, как всегда, по книгам я читал, бывало во всех царствах, а как Бог одобрительно всегда только кивал с небеси белой бородой, вот как родитель наш, что уснул, то полагаю я, власть наша… от Бога…

— Правильно, — сейчас же отозвался Василий, и глаза его сверкнули…

— Ну, Бога-то ты напрасно впутываешь в грешные дела наши…

— Дурак! — резко крикнул Парамон, бледнея от злобы и глядя на Петра с кривой улыбкой и зловещими глазами.

— Ну, пускай уж так, — слабо отозвался Петр.

— От Бога власть наша…

Он стукнул костями рук по столу.

— Пусть и от Бога…

— Правители мы, значит, настоящие.

— Положительно, настоящие, — радостно сказал Василий и ласково кивнул головой Парамону.

— Поэтому мы настоящие, что всегда так было: коли человек власть имеет, а откуда приял ее, все одно — над головой того и небеса разверзаются… руки Отца Небесного простираются… Царствуй и будь пастухом среди стада. Настоящая наша власть.

Он снова стукнул костьми руки по столу.

Василий от удовольствия даже засмеялся, и глаза его среди собравшихся морщин, сделавшись маленькими, засверкали, как у волка. Петр только кивнул головой.

— Я есмь Моисей для Зеленого Рая, вот как… Бога слова объявляю народу моему, значит, а что это вранье есть — все одно… Да и не вру, поклеп это я сделал на себя: Бог мысли в ум мой бросил, значит, мудрых змей послал в голову и сердце… Вот они, миленькие, покусывая Парамошу, язычками нашептывают в уши хотение Божие.

— Ей-ей, так! — воскликнул Василий.

Петр молчал, удивленно расширив свои светлые, добродушные глаза.

— Змеек-то во мне — тьма. Спасибо миленьким — умен Парамоша. Моисей я, а вы, братцы мои, — левая рука моя — с золотой мошной начальник, правая рука моя — с топориком начальник.

Даже Петр радостно улыбнулся, потому что любил деньги, а Парамон продолжал:

— Лай-Лай-Обдулай — чудотворец подлинный, ибо законно родил его из головы я… Моисей Божий… Правда, много кощунников в Зеленом Раю… непокорливы власти твоей, Василий, бросают косы… это тебе на убыль, Петр любезный… Унять надо… Для этого, собственно, и пригласил я вас, правителей: как унять крамольников-то… лаской, может…

Он взглянул на Василия исподлобья, и глаза его смеялись.

— Окровавился я… Ласка-то отошла от сердца… Нет уж, без кровицы никак невозможно…

Василий тяжело дышал и лицо его побледнело. Жажда властвовать с первого же шага как бы обезумила его и, увидев, что проливает кровь, он сразу ожесточился. Парамон, с удовольствием наблюдая за ним, лукаво улыбался.