Грозовой август

Лицо у Державина стало строгим, взгляд колючим. Он хотел сказать что-то резкое, но смолчал, сдержался. Смит заговорил о чем-то с переводчиком. Переводчик глянул на Державина и, виновато улыбнувшись, перевел слова Смита. Тот хотел, чтобы русские не считали разговор официальным. Это просто беседа пьяных друзей, и только.

— В Америке такие беседы проходят с черной кошкой на столе. Значит, ни-ни, никому... И все начистоту! — сказал переводчик и поставил на стол маленькую плюшевую черную кошку.

— Господа! — обратился Державин. — Мне не хотелось сегодня затрагивать этот вопрос. Но вы задеваете наше солдатское самолюбие, и я вынужден защищаться. И раз уж начистоту, так давайте начистоту. Только по-честному. Я высоко ценю ваш вклад в нашу победу и не хочу умалять значение десантных операций американского флота и вашей морской пехоты. Но и вы цените наш воинский подвиг. Во-первых, воюем мы не пять дней, а уже полмесяца, и неизвестно, когда закончим. Мы разбили двадцать две дивизии. Заметьте, столько же, сколько в свое время окружили под Сталинградом! А сколько дивизий разбили вы, господин Питчер, и вы, господин вице-маршал Великобритании? В России предпочитают работать не поденно, а сдельно. Вы хорошо знаете — японцы капитулировали не после вашей сверхбомбы, а в тот момент, когда мы прорвали семнадцать укрепрайонов и перешли Большой Хинган. Ведь ваши главные сухопутные силы только еще плывут в Азию. Так ведь?

Наступило неловкое молчание. Генерал Смит, склонившись над столом, тихо покачивался из стороны в сторону, Малтби нервно перекатывал дымившую сигару из одного угла рта в другой.

— Кроме юго, вы забываете, господа, — вставил Русанов, — что мы четыре года сковывали у своих границ миллионную Квантунскую армию. И японцы не могли бросить ее против вас.

Волобой вначале не принимал участия в затеянном споре, но потом не выдержал, спросил Питчера:

— Неужели вам серьезно кажется, что Япония была разбита на Тихом океане?

— О! — Питчер поднял кверху руки. — Вы хотите сказать, что она была разбита на Большом Хингане?

— И не на Большом Хингане: там мы ее добивали. Под Москвой, под Сталинградом, на Курской дуге — вот где решалась ее судьба!

Малтби и Питчер недоуменно пожали плечами. О чем толкует этот человек?

— А ведь танкист прав, — поддержал комбрига Державин. — Фашистская ось тянулась из Европы в Азию. Там мы ее крушили и здесь не прятались за ваши спины, честно выполнили свои обязательства. Выступили точно в срок — через три месяца после победы на Западе, как вы того хотели.

— Как мы того хотели! — засмеялся Питчер и серьезно продолжил: — Да, но мы этого хотели в Тегеране, немножко в Ялте. Но мы, насколько мне известно, уже не желали этого в Потсдаме. Трумэн сказал Сталину, что у нас теперь есть грандиозный бомба и ваша помощь на Востоке уже не нужна. Именно так...

— И что же ему ответил Сталин? — спросил Державин.

— Он, как говорят в России, пропустил это мимо уха.

— Нам, солдатам, это не известно, — ответил Державин. — Мы руководствовались союзническим долгом.

Английский вице-маршал кисло улыбнулся, стряхнул с сигары пепел, глянул в упор на Державина.

— Насколько мы понимал, вы пришли Маньчжурия не по нашей просьбе. Вас привлекает богатый Азия. О, Азия — не Европа! Европа — это контора, где выписывают чеки. Все плантации здесь, в Азии. Здесь больше половины человечества. Вас интересует Китай. А Маньчжурия — арсенал Китая. Вы хотите иметь Китай своим красным партнером? Но это слишком много. Вы нарушите равновесие сил. Ведь каждый четвертый человек на земле — китаец. Мы не можем вам уступить такой огромный акция!

— Не надо об этом, — нахмурился Державин. — Пускай китайцы сами решают свою судьбу. А что касается богатств Азии — они нам не нужны. У нас своих предостаточно.

— Тогда зачем же вы спешите на юг? Разоружать японские части? Но для их разоружения генерал Макартур готов на своих кораблях перевезти сюда несколько тысяч войск Чан Кай-ши... вместе с нашей морской пехотой. Вы пропустите их через Дайрен? Этот порт, как мне известно, будет объявлен свободным международным портом.

— К сожалению, мы не можем пропустить ваши войска. Дайрен будет объявлен международным торговым портом. А вы хотите его использовать, насколько я понимаю, для расширения гражданской войны в Китае.

— Вы не можете пропустить? — удивился Малтби. — Но генерал Макартур может обидеться на вас, а это опасно: у него в руках страшная сверхбомба!

— Ах, вы хотите подпугнуть нас! А я-то думал: зачем они бомбят Хиросиму? К чему убивают тысячи женщин, детей, стариков? Теперь все ясно. Бей чужих, чтоб свои боялись! Так, что ли?

— Зачем пугать. Вы догадливый люди. — Малтби затянулся сигарным дымом, испытывающе посмотрел на Державина.

Наступило неловкое молчание. Его нарушил Волобой: