Группа поддержки для выживших девушек

ЗАКАЗ ПРИНЯТ. $325 ПОДЛЕЖИТ ПЕРЕВОДУ В ТЮРЕМНУЮ ЛАВКУ 13-Ю ПЕРЕВОДАМИ ПО $25.

ЭЛЬФЫ САНТЫ СКАЧУТ НА ОЛЕНЕ МИМО ПРОРУБИ.

МИССИС КЛАУС СМОТРИТ. БОЛЬШИЕ ГРУДИ.

134–29 35–3 190–3 190–9 254–2 36–22.

– Он попросил меня три раза повторить ему продиктованные им цифры, – говорит она. – И это было только началом.

Она вытаскивает из папки другие бумаги, распечатки электронных писем, записи, которые она делала под диктовку по телефону или во время свиданий, и каждая заканчивалась цепочкой цифр. Иногда цифры повторялись, иногда нет, но какая-то закономерность явно существовала.

– И сколько произведений он приобрел у Билли? – спрашиваю я. Мне больно говорить о Билли так, будто он обычный художник, выставляет свои работы в галереях и ведет переговоры с покупателями.

– Шесть за более чем восемь месяцев, – говорит она. – Хотя больше ни одной за триста двадцать пять долларов. Это плохо. Я думаю, лучшие работы Билли – те, которые крупные.

– И сколько всего писем? – спрашиваю я, тыча пальцем в пухлую папку.

– Почти сто, – говорит она.

– Эти письма – код.

– Конечно, – говорит она.

Я кладу бумаги. Этот сарай кажется мне очень большим и очень темным, а мы с Крисси такие маленькие, жмемся друг к другу в этом крохотном пятне света.

– Ты уже все расшифровала, да, – говорю я.

Это не вопрос.

– Ко второму заказу я уже все знала. – Она улыбается. – Это книжный код, каким пользуются в «Красном драконе» – помнишь, первая книга о Ганнибале Лектере[64]? Буквы отсылают к странице и номеру строки. Нужно брать первую букву или слово в каждой строке.

– А что за книга? – спрашиваю я. – Это должна быть какая-то книга, которая, как известно Орхомену[65], есть у Билли в камере.

– «Дневник Анны Франк», – говорит она. – В каждой тюрьме есть экземпляр этой книги.

Я представила себе двух этих извращенцев, как они листают свои потрепанные библиотечные экземпляры «Дневника», пролистывают «Несмотря ни на что, я верю, что в глубине души люди на самом деле добры», координируют свои садистские наклонности.

– И что в нем говорилось? – спрашиваю я.

– Орхомен сообщал Билли о тех письмах, что ты написала его старшему брату. – Она улыбается. – И Орхомен заплатил ему за то, чтобы Билли сообщил об этих письмах полиции, а еще чтобы солгал и сказал, что схоронил их там, куда спрятал Орхомен. И сделал это, когда Орхомен подаст сигнал. Орхомен знает тебя очень хорошо, настолько хорошо, что даже почерк твой подделал на нескольких добавочных письмах, которые они вбросили, чтобы подкрепить обвинение в твой адрес.

Лифт в моих внутренностях спускается на первый этаж. Мне кажется, мои ноги настолько ослабели, что уже не в состоянии выдерживать вес моего тела, но тут нет стульев, и будь я проклята, если упаду на ее глазах в обморок.

– И кто это? – спрашиваю я.

– Неужели не знаешь? – вопрошает она. – В конечном счете ведь ты не его – не Билли – последняя девушка.

– А чья?

– Ты, вероятно, сама все это уже сообразила, – говорит она. – Может быть, ты и не самая умная из нас, но всегда была самой упрямой. Ты – последняя девушка Орхомена.

Она улыбается мне, вся такая самодовольная и чувствующая себя в полной безопасности, а я вдруг осознаю, что вокруг дома в избытке деревьев и маловато людей.

– Кто он? – спрашиваю я. – Орхомен на хотмейл. Я знаю, что ты знаешь.

– Ты знаешь, что такое Орхомен? – спрашивает она, убирая папку назад в шкаф. – Так назывался город в Древней Греции. Раз в год там проводился праздник Дионисия, на котором жрец с обнаженным мечом бросался за убегающими женщинами. Если ему удавалось поймать какую-нибудь из них, он имел право безнаказанно убить ее. Это все продолжалось гораздо дольше, чем ты думаешь.

– Я могу заставить тебя сказать мне, – говорю я, показывая на свой пистолет.

– Я думала, это очевидно, – говорит она. – Орхомен – это доктор Кэрол Эллиотт.

Я думала, что готова к появлению доказательств, когда они возникнут, но ничто не может подготовить меня к этому предательству. Я одновременно укреплена в своих догадках и уничтожена. Это чудовищное знание сминает меня, медленно и неуклонно, и теперь я не могла бы направить на нее пистолет, даже если бы мне угрожала смертельная опасность. А я думаю, что такая опасность мне угрожает.

– Я давным-давно купила эти письма на аукционе мини-хранилища, – сказала она. – Я приглядывала за этим хранилищем, потому что знала: оно принадлежит главе приемной семьи, где росли Уолкеры[66]. Я сразу же отнесла их общественному защитнику, который вернул мне их спустя шесть месяцев. Сказал, что они нерелевантны, как утверждает «эксперт», который проводил их проверку. Обычное творчество девочки-подростка. Даже упоминать их не имеет смысла. Я держала их у себя, пока со мной не вышел на связь Орхомен с предложением выкупить их у меня. Я попросила почтовый адрес его реального аккаунта. Чего-то, поддающегося верификации. А еще тысячу двести долларов. Люди ценят только то, что стоит им денег. На самом деле это грустно.