Губерман Игорь

Не дослужась до сытой пенсии,я стану пить и внуков нянчить,а также жалобными песнямиу Бога милостыню клянчить.

Я не спорю — он духом не нищий.Очень развит, начитан, умен.Но, вкушая духовную пищу,омерзительно чавкает он.

Я машину свою беспощадно гонял,не боясь ни погоды, ни тьмы;видно, ангел-хранитель меняохранял,чтобы целым сберечь для тюрьмы.

Со старым другом спор полночный.Пуста бутыль, и спит округа.И мы опять не помним точно,в чем убедить хотим друг друга.

Между мелкого, мерзкого, мглистого

я живу и судьбу не кляну,а большого кто хочет и чистого,пусть он яйца помоет слону.

Когда фортуна даст затрещину,не надо нос уныло вешать,не злись на истинную женщину,она вернется, чтоб утешить.

В пылу любви ума затмениеовладевает нами всеми —не это ль ясное знамение,что Бог устраивает семьи?

В безумных лет летящей чередедух тяжко без общенья голодает;поэту надо жить в своей среде:он ей питается, она его съедает.

Нас будто громом поражает,когда девица (в косах бантики),играя в куклы (или в фантики),

полна смиренья (и романтики),внезапно пухнет и рожает.Чем это нас так раздражает?

Вновь себя рассматривал подробно:выщипали годы мои перья;сестрам милосердия подобно,брат благоразумия теперь я.

Всегда, мой друг, наказывали нас,карая лютой стужей ледяной;когда-то, правда, ссылкой был Кавказ,но там тогда стреляли, милый мой.

Крушу я ломом грунт упорный,и он покорствует удару,а под ногтями траур черный —по моему иному дару.

Любовь и пьянство — нет примератесней их близости на свете;ругает Бахуса Венера,

но от него у ней и дети.

Есть кого мне при встрече обнять:сядем пить и, пока не остыли,столько глупостей скажем опять,сколько капель надежды в бутыли.

И не спит она ночами,и отчаян взгляд печальный,утолит ее печаликто-нибудь совсем случайный.

Что сложилось не так,не изменишь никаки назад не воротишь уже,только жалко, что такбыл ты зелен, дурак,а фортуна была в неглиже.

Тигра гладить против шерститак же глупо,как по шерсти.

Так что если гладить,то, конечно, лучше против шерсти.

Пою как слышу. А традиции,каноны, рамки и тенденция —мне это позже пригодится,когда наступит импотенция.

Если так охота врать,что никак не выстоять,я пишу вранье в тетрадькак дневник и исповедь.

Окунулся я в утехи гастрономии,посвятил себя семейному гнезду,ибо, слабо разбираясь в астрономии,проморгал свою счастливую звезду.

На мои вопросы тихиео дальнейшей биографииотвечали грустно пифии:нет прогноза в мире мафии.