Губерман Игорь

Моим стихам придет черед,когда зима узду ослабит,их переписчик переврети декламатор испохабит.

Я тогу — на комбинезонсменил, как некогда Овидий(он также Публий и Назон),что сослан был и жил в обиде,весь день плюя за горизонт,и умер, съев несвежих мидий.

Приятно думать мне в Сибири,что жребий мой совсем не нов,что я на вечном русском пиремеж лучших — съеденных — сынов.

Я пил нектар со всех растений,что на пути своем встречал;гербарий их засохших тенейтеперь листаю по ночам.

Был ребенок — пеленки мочил я,как мог;повзрослев, подмочил репутацию;а года протекли, и мой порохнамок —плачу, глядя на юную грацию.

Как ты поешь! Как ты колышешьстан!Как облик мне твой нравится фартовый!И держишь микрофон ты, как банан,уже к употреблению готовый.

Словить иностранца мечтает невеста,надеясь побыть в заграничном кинопосредством заветного тайного места,которое будет в Европу окно.

Где ты нынче? Жива? Умерла?Ты была весела и добра.И ничуть не ленилась для ближнегоиз бельишка выпархивать нижнего.

Жена меня ласкает иногдасловами утешенья и привета:что столько написал ты — не беда,беда, что напечатать хочешь это.

На самом краю нашей жизния думаю, влазя на печь,что столько я должен отчизне,что ей меня надо беречь.

Весна сняла обузу снежных блузокс сирени, обнажившейся по пояс,но я уже на юных трясогузоксмотрю, почти ничуть не беспокоясь.

Я — удачник. Что-то в этом роде.Ибо в час усталости и смутырадость, что живу, ко мне приходити со мною курит полминуты.

В Сибирь я врос настолько крепко,что сам Господь не сбавит срок;

дед посадил однажды репку,а после вытащить не смог.

В том, что я сутул и мешковат,что грустна фигуры география,возраст лишь отчасти виноват,больше виновата биография.

Учусь терпеть, учусь терятьи при любой житейской стужеучусь, присвистнув, повторять:плевать, не сделалось бы хуже.

Есть власти гнев и гнев Господень.Из них которым я повержен?Я от обоих не свободен,но Богу — грех, что так несдержан.

Слова в Сибири, сняв пальто,являют суть буквальных истин:так, например, беспечен тот,кто печь на зиму не почистил.

Я проснулся несчастным до болив груди —я с врагами во сне пировал;в благодарность клопу, что меняразбудил.я свободу ему даровал.

Как жаждет славы дух мой нищий!Чтоб через век в календаресловно живому (только чище)сидеть, как муха в янтаре.

Моим конвойным нет загадокни в небесах, ни в них самих,царит уверенный порядокпод шапкой в ягодицах их.

Муки творчества? Я не творю,не мечусь, от экстаза дрожа;черный кофе на кухне варю,сигарету зубами держа.