Гуд бай, Арктика!..

Мы влезли в наши знаменитые сапоги, чтобы Синтия Хопкинс и Нина Хорстман не чувствовали себя одиноко, а то эти девушки на целый месяц, кроме пары «макбутов» принципиально не взяли с собой никакой обуви. При этом Леня решил распроститься со своими старыми добрыми кроссовками, незаметно оставив их в прихожей нашего перевалочного пункта среди чьих-то сапог, башмаков и тапочек. В приступе сентиментальности он даже сфотографировал эту картину, потом передумал и в пакете притащил их к парусной шхуне, где стал предлагать свои видавшие виды кроссачи в дар прекрасной Синтии. Пока она с аккордеоном, трепеща, всходила на корабль, выяснил, какой у нее размер, а потом долго и горячо убеждал, что его сорок второй будет ей буквально тютелька в тютельку.

Глава 8

Грумант или Свальбард?

Из тумана по склонам гор выглядывали столбы канатной дороги, по которой уголь из шахт доставляли в порт. На центральной улице нам повстречался бронзовый шахтер – его усталая скульптура застыла прямо на площади. Видимо, он шел со смены, тяжело передвигая ноги, в руке у него была масляная лампа, на поясе – кайла для рубки угля. На этой же улице – еще одна скульптура шахтера, лежащего в забое с огромным отбойным молотком или сверлом, вгрызающимся в породу.

Городок чистенький, весь на виду – ни деревьев, ни кустов, по вечной мерзлоте на велосипедах гоняли дети. Среди белейших арктических одуванчиков торопили зиму снегоходы. На стенках домов, на скобах прицеплены лыжи, и в ожидании настоящих писем в бумажных конвертах, написанных пером и чернилами, висели обычные синие почтовые ящики. А на противоположном берегу залива под горой ютились несколько домишек на сваях – видимо, дачи местных жителей, куда они скрываются от «городской суеты».

Ты на Шпицбергене, твердила я себе.

И все равно не верила, глядя на эти горы, море и туман.

Потому что одно дело – дома, на диване, под оранжевым абажуром читать, как во время поиска северо-восточного прохода из Атлантического океана в Индию и Китай 19 июня 1596 года голландский мореплаватель Виллем Баренц увидал на горизонте полоску неизвестной земли, тянувшуюся на север, а потом зубцы раздробленной горной цепи и белоснежные ленты ледниковых потоков.

И совсем другое – ощущать под своей ногой живую земную кору, которая вздымается со скоростью пять миллиметров в год (клянусь, я это почувствовала!), твердую каменистую почву, промороженную вглубь на добрые пару сотен метров, насыщенную множеством волнующих событий.

Когда-то она была океанским дном, оно поднялось и стало болотом с гигантскими хвощами и папоротниками, все это периодически заливалось горными реками, укрывалось толщами ила и – с тысячелетиями – превратилось в уголь.

Потом все покрылось лесами – зашумели кленовые рощи и дубравы, хотите верьте, хотите нет – на Шпицбергене росли наши липы, ясени и буки вперемешку с теплолюбивыми магнолиями, гордо высились болотистый кипарис, платан, исполинская секвойя. В угленосных пластах обнаружены великанские следы динозавров.

Архипелаг переживал землетрясения, извержения вулканов, по сей день на севере Западного Шпицбергена два потухших вулкана окружены горячими источниками и клокочущими гейзерами. В какой-то момент Шпицберген оброс ледовым панцирем, ледники то отступали, то надвигались вновь. Такая своенравная земля – ничего удивительного, что до XX века она оставалась ничейной!

Только в феврале 1920 года в Париже США, Великобритания, Франция, Италия, Нидерланды, Дания, Швеция и Норвегия подписали соглашение о том, что главенствовать на архипелаге будет Норвегия. Остальным пообещали доступ в арктические воды, разрешение заниматься охотой и рыболовством, разными судоходными, промышленными и торговыми делами.

В 1925 году норвежцы решили укрепить позицию. Они объявили Шпицберген и окружающие его острова Белый, Земля Короля Карла, Надежды, Медвежий, а также множество более мелких островов собственными владениями и возвратили архипелагу имя Свальбард – Холодный край, или Страна с холодными берегами. Так его прозвали древние викинги, которые, как полагают некоторые норвежские историки, на веслах и под парусом, на драккарах и кноррах первыми прокладывали дороги в Полярном океане к берегам Шпицбергена и Новой Земли.

На что наши соотечественники деликатно замечают: когда драккары с пурпурными парусами пристали к берегам Холодного края, здесь давно покачивалась на волнах яйцевидная деревянная скорлупка поморского коча. А ихний Свальбард морепроходцы из Новгорода и с верховий Волги, из Холмогоров, Мезени, Кеми уже окрестили Батюшкой Грумантом и до поры до времени полагали его частью Гренландии.

Как бы то ни было, участники Парижского договора не поняли, зачем архипелагу еще одно имя, неважно, Свальбард или Грумант, и дружно – включая нашу страну, которая присоседилась к честной компании в 1935 году, – зовут архипелаг Шпицберген, ведут научные исследования, хозяйственную деятельность и запросто могут сюда наведываться без виз.

Мы, русские, тоже вольны приехать, когда захотим!

Но это сопряжено с огромными трудностями.