Гумилев сын Гумилева

Между тем в своих интервью 1988–1989 годов Гумилев смотрел на будущее страны как будто оптимистично. Когда его спрашивали, как же быть с межнациональными конфликтами, Гумилев отвечал так, как, наверное, ответил бы каждый второй интеллигент: надо уважать чужие обычаи и нравы, не навязывать своих, не обижать национальные меньшинства, тогда всё как-нибудь устроится. Не нужно быть Львом Гумилевым, чтобы повторять такие банальности. Но, может быть, всё это говорит лишь о том, что у Гумилева тогда не было ясных представлений о задачах национальной политики? Гумилев же не раз подчеркивал, что он ученый, его дело – понять, что происходит, и объяснить это людям, а принимать решения должны другие. А может быть, Гумилев не всегда был откровенен с журналистами. Он ведь понимал, что его слова станут известны миллионам, а зачем, если распад страны всё равно неизбежен? Смертельно больному не всегда нужно знать правду. Сам Гумилев, предсказывав распад в 1972-м, повторил свой прогноз в 1986-м. А в декабре 1990-го в интервью «Ленинградской правде» он то ли проговорился, то ли прямо заявил: «Не нужно исходить из мифологических представлений о сути этнических процессов и строить в соответствии с этим практическую политику. Не нужно заставлять всех жить вместе. Лучше жить порознь, зато в мире». Когда опешивший корреспондент уточнил: «Выходит, распад Союза – благо для его народов?» – Лев Николаевич постарался его успокоить: «Отнюдь нет. Говоря “порознь”, имею в виду не государственное устройство. Оно может быть любым, и от этого мало что зависит».

Российский суперэтнос и Средняя Азия

В распаде СССР не всё вписывалось в картину, нарисованную Гумилевым. Он считал, что империя начнет распадаться «по краям суперэтносов». Значит, верил, что хотя бы часть союзных республик останется с Россией. К российскому (евразийскому) суперэтносу Гумилев причислял не только русских и украинцев, но и казанских татар, казахов, киргизов, узбеков и др. В качестве неопровержимого доказательства он приводил свой лагерный опыт: вместе с русскими и восточными украинцами обедали вместе казахи, татары, башкиры, хакасы, зато прибалты и даже западные украинцы держались особняком. Но все-таки очень давние этнографические заметки одного крайне субъективного наблюдателя вряд ли можно считать надежным доказательством. Видимо, евразийские убеждения, точнее, бескорыстная любовь к татарам и казахам мешали Гумилеву провести трезвый научный анализ, опираясь на свою же собственную теорию этногенеза.

Между тем события в стране вписывались в теорию этногенеза, но совершенно опровергали евразийство. Первый межнациональный конфликт произошел не в Прибалтике и даже не в Нагорном Карабахе, а в Якутии. Молодежная ссора на катке переросла в трехдневную драку между русскими и якутами. Затем студенты-якуты пошли на демонстрацию под лозунгами «Якутия для якутов» и «Долой русских», избили русского милиционера и призывали разгромить здание республиканского МВД. При этом в шовинизме демонстранты обвиняли именно русских и припоминали им завоевание Якутии. Следующий конфликт случился в Казахстане, который современные сторонники Гумилева считают цитаделью евразийства.

Со сталинских времен во всех союзных республиках сложилась традиция: на пост Первого секретаря республиканской компартии ставить только национальные кадры. Так интернационализм, а часто и хозяйственная целесообразность приносились в жертву национализму. И оказалось, что не зря.

Казахстаном с хрущевских времен управлял Динмухамед Кунаев. Он Горбачеву не нравился – человек прошлого, – и Михаил Сергеевич решил его отправить на пенсию, о чем предупредил самого Кунаева. Тот подчинился партийной дисциплине, но подготовил для Горбачева ловушку, в которую тот и угодил. Кунаев сказал Горбачеву, слабо разбиравшемуся в казахских национальных кадрах, что сейчас среди казахов нет достойного кандидата на столь высокий пост, и посоветовал назначить кого-нибудь из русских. Выбор пал на опытного хозяйственника Геннадия Колбина. Как только стало известно о кадровых перестановках, в Алма-Ате вспыхнули волнения. На центральной площади им. Брежнева под лозунгом «Каждому народу – своего вождя» собралась толпа, которая быстро вооружилась палками, камнями, металлическими прутьями. Их вскоре пустили в ход против милиции и сотрудников КГБ, пытавшихся разогнать митинг. Беспорядки продолжались четыре дня, порядок навели только введенные в город внутренние войска и поднятые по тревоге курсанты училища МВД. В отличие от Якутска, в Алма-Ате появились уже и жертвы: 1200 раненых и трое погибших.

Гумилев ничего не говорил об этих событиях, никак их не комментировал. Он всегда доказывал, будто народы Средней Азии – природные друзья русских, доказательств приводил всего три.