Гурилевские романсы. Поэма

Часто в жизни, как в романах,Первый взгляд решает дело.Если б требовалась схема,Я б сказал: совсем глубокоГде-то — может быть, и в сердце –От внимательного взглядаОстается след неясный,Вроде шрама иль укола.Там-то все и возникает,Там растет, пускает корни,Наливается и зреет.Наконец, когда созрело, –Очень долго ищет слова.Сразу слова не подыщешь.Вот меня ты уверяла,Будто все на свете просто.Если б знала ты, как долго,С замыслом уже готовым,Полному и строк и звуков,Надо мысль, мечту и памятьНапрягать до отупенья,Примерять и сомневаться,В лупу наблюдать за словом,Как Адам, искать названьяДля вещей, для безымянных,И бродить по переулкам,И не знать, в каком обличьеНаконец предстанет образ.Вот он на траве пестрящейРазвалился, смотрит в небо.Вырази единым словом,Что вокруг него творится —Точным словом, звонким словом,Не каким иным, а этим:Как голубизна струится.

Как по капле жар крепчает,Как с пронзительным жужжаньемСиняя промчится муха,Как трава в изнеможеньеПоникает или сохнет —И беззвучно просит влаги.Как опишешь эти злаки,Этот горький одуванчик,Эту клейкую смолянку,Одинокий подорожник?Шелестят, лучи вбирают,Распускаются и пахнут;Между стеблей копошатсяПауки, жуки, стрекозы,Муравьи, улитки, пчелы,Черви, гусеницы, мошки —Стерегут и убегают,Ползают, летят, стрекочут,Роются, сосут и тащат.Белый мотылек порхает, —Просто так, без всякой цели;То сверкнет на глади неба,То на легкий лист присядет.То опять над ярким лугомВ странном, ломаном полетеИ как будто насмехаясьНад симметрией, над смыслом.Так бы жить: не по кратчайшей,По прямой, логично, ясно,Устремлено, со значеньем,От осины до березы,За каким-то важным делом,Уважаемым, солидным, —А причудливым зигзагом,Самому себе нежданным.Он следил полет капризный…

Что он думал? Я не знаю.Вспоминал, быть может, локон,Черный локон у хозяйки, —Тот что справа, возле уха, —Как завит и чем надушен,Сколько волосков отстало,Не желая закруглиться.А возможно, размышлял онОб изгнанье предстоящем:Все, к чему привык, покинуть;Словно капля океана,На песке чужом исчезнуть,Очутиться в новом мире,Где вольнее мыслить можно,Без угроз и без указок,И среди чужой свободыЗахиреть и задохнуться,Словно рыба на поляне.Но зачем об этом думать?Думы редко помогают,Думы путают, сбивают,Отвлекают и тревожат,Главное — совсем не думы,Главное — вот эти травы,Знойный воздух и занятьяНеустанных насекомых.А в руке — письмо-записка.Даже я совсем не знаю,Что в ней было, только фразу«Завтра я прошу прийти Вас…»Удалось заметить бегло.Дочитать конца не смог я,Потому что он поднялсяИ прислушался с улыбкой:Из усадьбы доносились

Те же звуки, что в жужжаньеПчел, кружащихся у липы,Мне почудились в началеЭтой путаной поэмы.Вместе с ним я тоже слушалИ опять мне было чудно,Как простые вереницыТочек-звуков вырастаютВо всезначные напевы;Расходясь и сочетаясь,Строят храмы и палаццо,Где ты в этой жизни не был,Но которые ты помнишь,О которых смутно знаешь,Как о родине забытой.В этих звучных сочетаньяхЯ когда-то жил монахомВ дремлющей и древней Сьене,Кистью набожной стараясьВсю свою любовь и веруВоплотить в глазах раскосыхНежной праздничной мадонныВ золоте небес нарядных.А потом, с народом вместе,В строгом сумрачном соборе,В унисон с органом пел я:О Maria benedetta!Или плутоватой дамеВ парке шелковую рукуЦеловал с учтивой страстью.Там, среди нескромных статуйИ задумчивых деревьев,С менуэтным легким жестомЯ шептал ей: О Madame,Наш корабль готов к отплытьюНа прекрасную Цитеру!

Или в Гунтеровой свитеБыл оруженосцем верным;И в лесу под Оденвальдом,Увидав, как мрачный ХагенЦелит в крест, на яркой тканиВышитый рукой Кримхильды,Я воскликнул: Зигфрид смелый,Обернись, забудь о жажде!Но уж поздно. Кровь герояХлещет пламенным потоком.Сколько родин ты находишьВ темных памяти глубинах,Где извилистые тропыПроходимы лишь для звуков…Знал ли родину Бетховен?Если да, то укажитеТу звезду иль ту планетуНа звучащем небосводе.Сколько их в пространстве черном,Светлых, искрящихся точек!Если б телескоп побольше,Я б свою узнал планету.Там сидит моя богиня —Неудачников, ленивцевИ не вовремя рожденных.Там под сводом темно-синимГлупо, добро и бесшумно.В этом мире нам невольно,Непонятно, неуютно,Вот и ищем хоть крупицыСвета с той родной планетыВ сочетанье слов, в веснушкеНа носу моей любимой,Или, наконец, в прошедшем,В старом выцветшем романсе,В зайчике того, что былоИ уже не повторится.