Гувернантка для герцога

— С тех пор как я взял вас на работу, мисс Маунтбаттен, все идет не так, как я рассчитывал.

— Попытайтесь стать позитивным. Розамунда и Дейзи — девочки, обладающие смелостью, умом и находчивостью. Даже если удастся выбить из них страсть к проказам — хотя подозреваю, что розги сломаются первыми, — это станет для них трагедией.

— О да! Вот уж действительно — трагедия!

Ее не ввела в заблуждение его ирония. Алекс заметила в нем тщательно скрываемую нежность, которую он испытывал к своим воспитанницам. Если бы они были ему безразличны, Чейз не стал бы так беспокоиться о них.

— Они всего лишь дети. У них совершенно естественное любопытство к миру и желание учиться. Им всего-то нужно одобрение и свобода для реализации собственных интересов. Разве вам безразлично их умственное развитие?

— Меня главным образом заботит то, как исправить их поведение. Они должны научиться достойно вести себя в обществе. Моя обязанность как опекуна обеспечить Розамунде и Дейзи безопасную и комфортную жизнь в будущем, а для этого они должны удачно выйти замуж.

Алекс вскинула брови.

— Так же удачно, как поженились ваши родители?

— О, я сделаю все, чтобы у них это получилось лучше, чем у моего отца. Хуже вряд ли получится. Но что делать, английская аристократия живет по таким вот законам.

— Может, английской аристократии следует постараться, чтобы поменять все к лучшему?

Чейз насмешливо улыбнулся.

— Я польщен, раз вы считаете, будто в моих силах изменить мир.

— Вы не сможете изменить мир, — улыбнулась в ответ Алекс. — А вот Розамунда и Дейзи смогут это сделать. Если дать им шанс, разумеется.

— Пусть так. — Он придвинулся ближе. — А как вы собираетесь изменить мир, мисс Маунтбаттен?

— Ничего не могу сказать вам на это, мистер Рейно. В настоящее время я занимаюсь небесами.

Он смотрел ей в глаза целую вечность, потом театрально вздохнул.

— Я был убежден, что нанимаю на работу чопорную мегеру. А теперь узнал, что вы поразительная, храбрая, интересная.

«Что ж, — подумала Алекс, — эта глупая песня в моей голове сложится из новых слов».

Запинаясь, она произнесла:

— Мне хотелось бы, чтобы вы не говорили таких вещей.

— Мне хотелось бы, чтобы вы не заставляли меня думать о таких вещах. Так что мы квиты.

— Нам нужно догнать девочек.

— Да, нужно.

И оба не двинулись с места.

Алекс покусала губу.

— Вместо этого мы собираемся поцеловаться. Я права?

Он заключил ее в объятия.

— Да, собираемся. Бы чертовски правы.

Глава 14

Чейз целовал ее с отчаянной страстью человека, которого через минуту поволокут на виселицу, стискивал в объятиях, мычал, впечатывал спиной в стену. Потом накрыл ладонями ее груди — теплые, изящно округлые. И испытал то же чувство томления, что и вчера. Она возбуждала его, чертовски возбуждала! Целуя Алекс в шею — невероятно красивую и стройную, — он спустился ниже и остановился, только когда наткнулся губами на воротник жакета.

Чейз испытал мучительный укол совести. Многие думали, что он человек бессовестный, но это было не так. Совесть у него имелась, но была спрятана где-то очень глубоко.

Он услышал голос совести — вопль! — именно сейчас.

А потом Алекс выгнулась, чтобы груди теснее легли в его ладони, и тихо, умоляюще простонала.

Совесть? Какая еще совесть? Запри решетки тюрьмы на замок и выброси ключ в Темзу.

Господи, это Тауэр оказал на Чейза такое воздействие!

Бесчестье и позор, копившиеся веками, словно носились в воздухе. Призраки узников звенели своими кандалами. Он ощущал отголоски многовековых страданий. Тяжесть вины. Сокрушительное раскаяние. Голод, тоску и мучительное одиночество. Все те жуткие эмоции, которые брали его в плен по ночам.

Вот уже несколько лет Чейз был заперт в своей одиночной камере. И очень часто, сжимая в объятиях очередную пассию, чувствовал, что она — единственный шанс вырваться на свободу.

Но сейчас… все было по-другому. Александра была другой. Этот миг ему ни за что не захотелось бы вымарать из памяти. Наоборот! Пусть образ их сплетенных тел останется высеченным в камне среди всех этих имен, дат, цитат из Библии как свидетельство того, что время нельзя уничтожить.

Как она недавно сказала? «Нам всем хочется, чтобы о нас помнили». Что ж, Чейз не станет изобретателем фаэтона на паровой тяге. Монументов в честь его героических подвигов тоже не воздвигнут. Он не произведет на свет детей. Но если после него в памяти Алекс останется это объятие, он с гордостью отнесется к нему как к своему наследию.

На этом месте в 1817 году мистер Чарлз Рейно одарил мисс Александру Маунтбаттен самым страстным, самым эротичным, пробирающим до костей поцелуем. И пусть это будет зафиксировано в письменной истории человечества.

Безостановочно целуя, он приподнял ее и, прижимая к стене, раздвинул ей ноги своими бедрами. Она смотрела на него, грудь тяжело вздымалась, глаза потемнели от желания.