Гвардии Зенитчик. Огневая позиция «попаданца»

Мне показалось, что я услышал шум мотора. Розыскники приехали? Нет, слишком рано. Скорее, раненых в больницу повезли на эмке. Минут через двадцать впереди, среди веток, наметился просвет. Проскочив через дорогу, я опять углубился в лес и через некоторое время вышел к реке. На берегу я немного отдохнул, заодно разобрал ноутбук, разбил об дерево остатки и выбросил их в реку. Таскать его с собой ни к чему, вид у него уж очень нездешний, да и тяжеленный, зараза. Надорвав пачку рублей, переложил несколько банкнот в карман. Попытался куда-нибудь пристроить пистолет. Вот для чего не предназначен «парабеллум», так это для скрытого ношения. Тяжеленная железяка оттягивала карманы, выдавая свое присутствие. Попытка пристроить его за поясом также не принесла успеха — то ствол торчит, то рукоятка. В конце концов, сунул его в портфель вместо ноутбука.

Еще через пару часов я вышел к большому поселку. Судя по свисткам паровозов, где-то здесь была железнодорожная станция. Я решительно направился к центру. Там я и отыскал то, что мне нужно — одноэтажное здание с большой надписью «ПРОМТОВАРЫ».

— Одежда по карточкам.

Отстояв короткую очередь, я удостоился внимания продавщицы в отделе готовой одежды.

— Здравствуйте. А шляпы тоже по карточкам? Мою ветер унес.

— Размер?

— Пятьдесят восьмой.

Порывшись в стопке шляп, продавщица протянула мне серую, из мягкого фетра, обвитую лентой.

— Зеркало там.

По размеру шляпа подошла, но вид у меня в ней абсолютно дурацкий. С другой стороны, костюмчик, галстучек, шляпа и объемистый портфель, общий вид малость помятый — типичный командировочный совслужащий. Мне бы рост поменьше, и в толпе я затеряюсь на раз.

— Беру. Сколько стоит?

Продавщица взглянула на бирку.

— Двадцать два тридцать. Касса там.

И я отправился пробивать чек. Выйдя из магазина, я осмотрелся и направил свои стопы в сторону железной дороги. Здесь наверняка ходят пригородные электрички, точнее, пригородные поезда на паровозной тяге.

До станции я не дошел, по дороге попался мне местный рынок, точнее, рыночек. В ближайших к дороге рядах основными товарами были махорка, картошка и соленые огурцы. Стакан махорки стоил десять рублей, во столько же обходился килограмм картошки, соленые огурцы того же веса колхозники продавали за двадцать. Даже не продавали, гораздо чаще просто меняли на вещи. Мне, привыкшему к копеечным ценам военторга, здешние требования показались весьма завышенными, а пачки денег в портфеле сразу упали в цене. И это только осень сорок второго, военная инфляция еще не успела набрать обороты.

Потолкавшись в продовольственных рядах, я добрался до вещевых. Здесь продавцы откровенно скучали, покупателей было мало, да и те больше смотрели и приценивались, чем действительно хоть что-нибудь брали. Моя начальственно-командировочная фигура привлекла внимание, продавцы носом почуяли возможную прибыль, но меня их тряпки не интересовали. Я подкатил к небритому дядьке на костылях, примостившемуся у самого края рядов. Перед дядькой лежала далеко не новая гимнастерка с черными петлицами и перекрещенными «мослами».

— Твоя?

— Моя.

— Продаешь?

— Не. Так сижу.

— Сколько?

— На красненькой сойдемся. А тебе-то зачем? Да и размер не твой.

Дядька был действительно помельче меня, но не сильно.

— Ничего, должна налезть. Значит, тридцать?

Дядька кивнул. Красная купюра исчезла с прилавка в мгновение ока, видимо, я переплатил. С другой стороны, зачем мне три стакана махорки? Я же не курю.

— Слушай, дядя, ты не знаешь, где можно комнату снять?

— Так у меня можно, я один живу.

— А жена?

— Да кому я с одной ногой нужен.

Да, в сорок втором бабы еще могли разбрасываться мужиками, пусть даже и одноногими. Через пару лет в дефиците будут всякие: кривые, однорукие, одноногие.

— Цена вопроса?

— Так это, — замялся дядька, — мне много не надо, может, бутылочку возьмешь?

Водки у продавцов я не видел, но из-под полы ею наверняка торговали, надо только знать к кому подойти.

— Сам возьми. Деньги я дам. Сколько надо?

— Три сотни.

Однако! И это притом, что государственная цена пол-литровой бутылки всего одиннадцать сорок. Прихватив три серо-голубых бумажки, дядька резво заскакал вглубь рынка. Вернулся он заметно повеселевшим минут через пять, я уже начал думать, что дядька просто слинял, но тут он прискакал. Кроме поллитры у него был небольшой пакет из газеты.

— Пошли. Гуляем сегодня!

— Далеко идти?

— Да нет, совсем рядом.

Мы выбрались с рынка и пошли по той же улице, которая привела меня сюда.

— Тебя как зовут?

— Колян.

Я тоже представился.

— Где же ты ногу оставил, Николай?

Дядька сразу помрачнел.

— Под Ростовом. Весной еще.

— Дивизионная? Полковая?

— Пэтэо. Позицию нашу засекли и минометами… Ну вот и пришли.

Дядька направился к подъезду двухэтажного деревянного дома, похоже, еще дореволюционной постройки.