How Asia Found Herself

Несмотря на попытки англоязычных интеллектуалов, таких как Окакура и Тагор, продвигать "азиатскую" идентичность в Калькутте около 1900 года путем присвоения европейской концепции "Азии", подобные заявления о единстве не получили широкого распространения в публикациях на местных языках в этой новой паб литической сфере. Ведь межкультурное понимание, не говоря уже о концепциях культурного единства, не так-то легко возникало из политических и экономических связей, порожденных европейской империей. Даже в таком тесно связанном регионе Азии, как Бенгальский залив, межазиатское взаимопонимание сталкивалось с множеством барьеров, даже знание такой важной религии, как буддизм, которая исчезла из Индии в средневековую эпоху и оставалась практически неизвестной на Ближнем Востоке. По мере распространения публичной сферы печати через порты Индии, Бирмы и Цейлона информация о религии другого формировалась под влиянием конкурирующих миссионерских проекций религии самого себя.

Проследив за развитием морской публичной сферы, через которую ответы на вопросы о других религиях доходили до широкой аудитории, мы увидим, как полемические тексты играли важную роль в качестве пристрастных посредников межазиатских знаний. Независимо от того, были ли они написаны христианами, мусульманами, буддистами или даже бахаистами, такие критические рассуждения о религиозных различиях составляли многие из наиболее подробных взаимодействий с незнакомыми культурами, встречавшимися в районе Бенгальского залива в XIX и начале XX века. Рассматривая письменные свидетельства, мы увидим, как понимание возникало как в результате конфликтных, так и в результате дружеских встреч. Ведь такие религиозные дебаты были также формами диалога, способствовавшими углублению знаний. Мы также увидим роль европейской империи не только в обеспечении механизмов усиленной межазиатской коммуникации, но и в появлении христианских миссионеров, которые послужили образцом для мусульманских, бахаистских и буддийских прозелитов, обративших инфраструктуру империи в свои собственные конверсионистские цели. Прослеживание этих спорных взаимодействий между различными религиозными акторами показывает, как диалектика между проекцией "я" и признанием "другого" формировала неровные контуры межкультурного познания.

 

Морская экспансия полемической публичной сферы

После битвы при Плассее в 1757 году административные потребности, сопровождавшие быстрое расширение территории Британской Ост-Индской компании в Бенгалии, вызвали спрос на учебные материалы, юридические пособия и другие тексты на персидском и бенгальском языках, главных языках региональной бюрократии. Это, в свою очередь, создавало стимулы для значительных инвестиций человеко-часов и денег, необходимых для разработки шрифтов, перфораторов и машин для печати различными шрифтами персидского и бенгальского языков. В течение двух десятилетий между основанием Ост-Индской компанией школ для секретарей через Калькуттское медресе в 1781 году и созданием колледжа Форт-Вильям в 1800 году, ряд технических инноваций среди британских востоковедов, индийских секретарей и наборщиков-эмигрантов привел к началу печати на многочисленных шрифтах Индии.

Вначале эти усилия были направлены на бенгали как главный региональный язык и на персидский как административный язык территорий компании до 1837 года. Это, в свою очередь, привело к развитию печати на урду, который оказал гораздо большее влияние, став гораздо более понятным по всей Индии, чем как изучаемый язык персидский, так и региональный устный бенгальский. Хотя в португальской колонии Гоа уже издавалось небольшое количество христианских текстов на местных языках, печать в Калькутте отличалась изобретением шрифтов для печати языков на их собственных шрифтах. Вследствие этого круг читателей калькуттских печатных книг быстро расширился.