И Эльборус на юге...

Фактические материалы, сообщенные М. И. Несмашной, изложены здесь в значительном сокращении. Но ценность их очевидна. Теперь мы совершенно по-новому должны подойти к строкам Лермонтова, по-новому осмыслить их.

В карьер против ветра

Геург упоминается лишь в черновом варианте стихотворения «Поэт». Окончательная редакция имеет иной вид. Почему?

Попробуем прежде ответить на другой вопрос: следует ли понимать строку об «утраченном зелье» буквально? Праправнучка кузнеца полагает, что тот действительно не успел передать наследственную тайну булата сыновьям (вероятно, из-за внезапной кончины). Мне это кажется сомнительным. Более того, исторические материалы о развитии металлургии в России заставляют сделать прямо противоположный вывод.

«Под словом «булат» каждый россиянин привык понимать металл более твердый и острый, нежели обыкновенная сталь. Наши поэты, и древние и новейшие, нередко вооружают своих героев мечами булатными... Кому неизвестно поэтическое сравнение золота с булатом Пушкина... Булаты в России давно были известны, хотя искусство приготовления их никогда не существовало... Родина булатов принадлежит Востоку, и предки наши, бывшие в частых сношениях с азиатцами, от них приобретали булаты и самые познания о достоинствах их... В Азии булаты с незапамятных времен не выходят, так сказать, из моды и сохраняют постоянную ценность, подобно драгоценным металлам...» — писал современник Лермонтова, выдающийся русский металлург Павел Петрович Аносов[79].

Булатные клинки характеризовались неподражаемым узором на поверхности. Существовало три вида булатов. Ложные — обыкновенная сталь, на которой рисовкой и травлением наводили рисунок. Искусственные,

или сварочные, получались многократной сваркой между собою различных сортов стали. Наконец, настоящие, или литые, булаты представляли собою однородный материал; особенно славилось так называемое «индийское железо».

В первой половине XIX века европейские страны начали усиленно искать технологию производства булата. Для России это также было вопросом государственного значения: холодное оружие играло главную роль в армиях той поры. В 1828 году была поставлена задача: «На Златоустовской оружейной фабрике ввести выделку сабель равной доброты с выделываемыми в Азии».

Вскоре царю было доложено, что «лучший в Тифлисе мастер Каграман Элиаров» дал обязательство открыть «наследственный секрет» и «обучить людей делать по сему секрету оружие». На пробу он изготовил сабли и кинжалы из «настоящего» (то есть литого) булата и «на манер булата» (то есть из булата сварочного). Из официальной переписки видно, что мастер использовал «индийское железо», «турецкую сталь», «турецкий чугун в порошке» — традиционное сырье, с которым имели дело его предки в Эрзеруме[80]. Журнальная статья того времени без обиняков поясняет: искусство изготовления булатного оружия Каграман унаследовал от своего отца Геурга[81].

Поскольку правительство не могло обеспечить ввоз из-за рубежа «индийского железа» и массовое производство клинков из литого булата оказывалось невозможным, Каграман научил Златоустовских мастеров делать оружие из сварочного булата, используя железо и сталь российских заводов. Он получил в подарок тысячу червонцев и был награжден золотой медалью с надписью «За полезное» для ношения на анненской ленте на шее.

Отзыв современников о продукции самого Каграмана: «Нельзя не признать в сварочных клинках Элиарова высокого для сабель достоинства, что доказывает самая проба на них нередко употребляемая, а именно отсечение с одного удара головы быка...»[82].

В 1833 году оружейники Златоуста начали производство сабель из сварочного булата по методу Элиарова. Но это еще не все. Тогда же и там же Аносов после самостоятельных пятилетних опытов впервые в Европе получил из отечественного сырья «настоящий», или литой, булат, аналогичный лучшим восточным образцам. Это было крупнейшим достижением науки и техники. К 1837 году (первая кавказская ссылка Лермонтова) было изготовлено уже значительное количество клинков из аносовского булата, послано в Петербург и высоко там оценено.

Конечно, выделка булата на Востоке была овеяна легендами и сопровождалась порой экзотическими манипуляциями. Вот как, по словам жителей Тифлиса, сын Геурга закаливал клинки: «Возле кузницы стоял наготове всадник, который пускался в карьер и летел во весь опор, подняв клинок против ветра. Сталь закаливалась быстрым движением воздуха»[83].

Эффектно, не правда ли?

Но Аносов еще в 1829 году разработал, внедрил и описал в «Гортш журнале» способ закалки при помощи заводских мехов[84]. Прозаично донельзя: вместо головокружительной джигитовки — железный ящик на воздуходувной трубе. Но зато закаливается не одно изделие, а десятки одновременно. В точно выверенном режиме. С гарантией одинакового качества. Древние приемы обретали научное обоснование и промышленную технологию.