И это называется будни

Отошел от фурмы с более легким сердцем. Все пройдет, все в конце концов наладится. Но каково ему сейчас ходить по заводу? В мартеновском цехе из-за нехватки чугуна будут простаивать печи, в прокатных цехах — станы, которым и без того не хватает металла. Кто бы ни был виновником аварии, укорять и словами, и взглядами будут его, Збандута. В любом случае директор обязан обеспечить нормальную работу. На то он и директор.

Сплевывая хрустящую на зубах пыль, Збандут стал спускаться по лестнице, чтобы посмотреть на упавшую трубу, и лоб в лоб столкнулся с Рудаевым.

— Вот так, Борис Серафимович. Человек предполагает, а бог располагает… Трубу видели?

— Угу. Хорошо хоть упала хорошо. Могло быть хуже. Если бы на печь или на каупера…

Почему-то до сих пор Збандут не подумал о том, что такое могло случиться, и оцепенел, мысленно увидев возможную картину разрушения.

— Вы представляете, сколько времени займет строительство новой трубы? — горестно произнес он. — Добывать фасонный кирпич, выискивать трубокладов…

— Не нужен нам сейчас ни кирпич, ни трубоклады. Поставим временную железную.

Лицо Збандута озарилось радостью. А на самом деле — на кой дьявол нужна ему кирпичная бандура, когда на первое время вполне можно обойтись обычной железной трубой, выложенной огнеупором. И ни у кого ничего клянчить не придется, все можно сделать своими силами. Разве что листы для кожуха согнут на машзаводе. Но это рядом, не за тридевять земель. Надо только суметь быстро развернуться. Шесть-семь дней — не больше.

— А вы находчивый человек! — похвалил Збандут.

На возвращение директора Шевляков не среагировал. Он сидел как оглушенный, глядя в угол тусклым взглядом выпуклых глаз. И на его лице появилось что-то такое, в чем можно было уловить отчетливые признаки старости.

— Поговорили? — не без злорадства осведомился Збандут.

— Поговорили.

— Что Суровцев?

— Да так… выслушал… нормально. Нравоучениями донимать не стал, сказал, правда, одну фразочку…

— Какую? — поторопил его Збандут.

— А, что все это сейчас…

— Ну знаете! Я вам не мальчик, Георгий Маркелович, чтобы играть втемную!

— Сказал, что когда оставляли в войну Донбасс и выводили из строя заводы, чтобы гитлеровцы не смогли воспользоваться ими, то и тогда пощадили трубы, благодаря чему потом выиграли уйму времени на восстановлении.

— И никаких указаний?

— Нет. Передал только, что ждет вашего звонка в девять ноль-ноль в министерстве.

— Как думаете поступить с газовщиком?

— Сядем вместе на скамью подсудимых.

Збандут мельком взглянул на Шевлякова — от чистого сердца его слова или с расчетом на то, что повинную голову меч не сечет? Но Шевляков, как шторки, опустил отяжелевшие веки, и Збандут так и не разобрался, что таилось за ними.

— Это старо — других сажать и самому садиться, — процедил он.

На столе зашипел репродуктор, послышался сдавленный кашель, потом чей-то плохо поставленный, с хрипотцой голос произнес:

— Товарищи, знайте: во время аварии на заводе никто не пострадал! За тех, кто работает в ночную смену, не беспокойтесь. Все вернутся домой целехонькими.

— Это Кравец, заврадиоузлом, — сказал Шевляков, не поняв усмешки, скользнувшей по губам Збандута.

— Молодец. Без преамбулы. Когда душа цепенеет от тревоги, каждое лишнее слово стоит крови.

Кравец повторил сообщение еще раз, успокоительно добавив:

— Все выбитые стекла будут вставлены за счет и из запасов завода.

Збандут погрозил пальцем в сторону репродуктора.

— Милый, это уже самодеятельность! — Улыбнулся не без одобрения. — Хитер! Самодеятельность с подтекстом, адресованным директору. Теперь хочешь не хочешь — раскошеливайся.

— Наверное, у самого стекла повылетали, — ядовито заметил молчавший до сих пор горновой.

Осмотрев один за другим все приборы, чтобы установить, на каком участке газопроводящей системы можно скорее всего ожидать неприятности, Збандут подошел к Шевлякову.

— Не раскисать! Еще раз проверьте всю систему. Не мне вам объяснять, что остановленная доменная печь куда опаснее работающей. Может так угостить, что и костей не собрать. Возьмите с собой двух человек понадежнее — нервы-то у вас сдали.

Збандут уже знал, что нужно предпринять, и, когда Шевляков удалился, стал размышлять о том, как бы поскорее поставить эту окаянную трубу. Делать ее, конечно, нужно сварной. Секции варить на земле, поднимать башенным краном. Кран на заводе есть. Но секции должны быть идеальной круглой формы и абсолютно одинакового размера. При кустарном изготовлении этого не добиться, а подгонять и исправлять их на все увеличивающейся высоте невозможно.

— Где народ? — спросил он Авилова больше для того, чтобы пригасить вновь охватившее его чувство отчаяния.

— Убирают литейный двор. Да и вам не хотят попадаться на глаза.

— А они при чем?

— Как при чем? Наша смена наворочала. Калинкин-то из нашей бригады. Тут, как говорится, все за одного…