И грянул выстрел

– Как за кем? Да за Маргаритой же, в первую очередь! Когда была жива Галина – первая жена Владислава, – то и за ней тоже. А еще – за женой этого патлатого художника, Матвеем его, кажется, зовут.

– Но если ваш муж, Виолетта Григорьевна, оказался таким… любителем женщин, то почему же вы не разошлись? Как же вы жили все это время, если точно знали, что муж вам постоянно изменяет?

Я подумала, что вот сейчас Виолетта начнет рассказывать, что она привыкла к обеспеченному существованию с богатым мужчиной и не смогла расстаться с той роскошной жизнью, которой жила до сих пор. Но нет. Ее ответ был иным.

– Как я жила, спрашиваете? Жила, как в аду! А почему не разошлась с ним, потому что… любила я его. И до сих пор люблю. И сейчас не представляю себе жизни без Александра. Хорошо, что осталась дочка. И внучка есть. Правда, они сейчас в Лондоне живут, дочь вышла замуж за англичанина. Теперь они – единственное, что у меня осталось.

Виолетта Самохвалова отвернулась в сторону, наверное, чтобы скрыть слезы, которые – я заметила – были готовы выкатиться из ее глаз.

– Виолетта Григорьевна, я соболезную вашей утрате, вашему горю, но мне необходимо спросить вас о том, как вы провели время в тот вечер и ночь, когда был застрелен ваш муж.

– Очень просто: я легла спать.

– А Александр Кириллович?

– А что он? Он всегда ложился спать довольно поздно, он с юности был «совой».

– Ну, он хотя бы объяснил свой уход из коттеджа в столь поздний час?

– Ну, формально – да, объяснил. Сказал, что хочет пройтись по саду, подышать вечерним воздухом, чтобы крепче заснуть. Но я-то знала, что он идет, чтобы встретиться с бабой. Извините.

– А вы легли спать.

– Да, я легла спать. Я уже привыкла к такой ситуации, когда мне приходилось засыпать в одиночестве, – с горечью проговорила Виолетта. – Но, как бы это ни показалось странным, я уснула практически сразу и крепко спала всю ночь.

– То есть вы не слышали выстрела?

– Нет, не слышала.

– Как так? Ваши окна выходят в сад, – изумилась я. Огнестрелы довольно-таки звучно стреляют.

– Вот так, – пожала плечами Виолетта. – Окна закрыла, потому что из сада комары летели. Может, поэтому и не слышала.

В принципе, вполне возможно. Окна в коттедже пластиковые, звукоизоляцию обеспечивают неплохую. Да и вечер не сказать чтобы сильно теплый выдался…

– И вы не выходили из своей комнаты до самого утра?

– Да, не выходила. А зачем мне было выходить? И куда? В сад? Ну, знаете, я не большая любительница природы. Мы вот живем и всегда жили в городе.

– А кто-нибудь может подтвердить эти ваши слова?

– Вы насчет алиби, что ли? Ну, знаете! Зачем мне убивать собственного мужа?! – возмущенно спросила Самохвалова.

– Наследство, например, – предположила я. – Возможность поддерживать тот уровень жизни, к которому вы привыкли, и не мириться при этом с постоянными изменами.

Виолетта пожала плечами:

– Хотите верьте, хотите – нет, но я его не убивала.

– А какие у вас есть предположения насчет того, кто мог застрелить Александра Кирилловича?

– Ну, у меня два предположения. Или этот волосатый художник, или полковник в отставке Барабанщиков.

– Ну, художник, это понятно – вступился за честь жены…

– За честь? – Виолетта с иронией произнесла слово «честь». – Да у таких… не буду говорить нецензурные слова. Но вы и сами, надеюсь, понимаете, что я хотела сказать. Из ревности если только…

– Да, понимаю. А что вы можете сказать по поводу Барабанщикова?

– А то, что он давно занял у Александра большую сумму денег и не выплатил даже проценты. Муж сказал, что разговаривал с ним на эту тему здесь, но результата так и не добился. Он уже и к Владиславу обратился за помощью.

– Скажите, а как у Александра Кирилловича обстояли дела со здоровьем? – перевела я разговор на другую тему.

– Да нормально было у него все. Но, конечно, возрастные изменения, как и у всех, но в целом больших отклонений от нормы не обнаруживалось.

– А у вас, Виолетта Григорьевна, есть неполадки со здоровьем?

Самохвалова удивленно посмотрела на меня.

– А почему вы решили, что у меня не все в порядке со здоровьем?

– Я ничего не решила, я просто спросила.

Самохвалова промолчала. Видимо, она обдумывала, с чем связан мой вопрос о ее здоровье и как ей лучше на него ответить. Молчание ее затянулось. Тогда, чтобы не тянуть время, я пояснила:

– Виолетта Григорьевна, я ведь не просто так задала вопрос о состоянии вашего здоровья. Дело в том, что как раз в ночь, когда был застрелен Александр Кириллович, у вас очень сильно разболелась поясница.

Самохвалова удивленно посмотрела на меня.

– Неужели вы не помните этого? Вы около часа ночи или даже чуть позже постучали к Барабанщикову и спросили, нет ли у него перцового пластыря.

Самохвалова молча смотрела на меня. Потом она произнесла: