И на хрена мне это надо!

Через неделю перемены в школе стали похожи на перемены. Дети ходили по коридорам, разговаривали, смеялись. Я всю эту неделю заезжал в школу каждый день, хотя бы на час. Мне нравилось смотреть на эти изменения. Я радовался, глядя на сытых, улыбающихся детей. Это мое детище, которое я смог сотворить и это наполняло меня гордостью, что мы сделали восемьдесят человек хоть немного, но счастливее. Учителя с великим удовольствием шли на уроки, а про Тамару Александровну — директора этой школы, и говорить нечего. Она никак не могла прийти в себя от таких темпов перевода запущенной и холодной школы в образцово-показательную. Мы продолжали наращивать темпы по ремонту крыши, полов. Меняли окна, двери. Красили только по пятницам после обеда, привлекая к этой работе учителей и учеников. Вся школа охвачена творческим энтузиазмом. После покраски усиленно топили все печи, что бы покраска до понедельника высохла. Идея сделать школу лучшей охватила весь наш коллектив. Люди сами хотели поехать и сделать что угодно. Приезжали пять-шесть машин десантом после двух часов дня, засучивали рукава и работали.

Председатель сельсовета приходил каждый день с утра. Брал в столовой меню. Следил за приемом пищи и всячески демонстрировал, что это все делается только благодаря его усилиям. После обеда он появлялся опять и каждый день напоминал нам, что денег у него нет. Оплатить он ничего не сможет. В один из дней я обратил внимание, что председатель сельсовета собирает фантики от конфет. Спросил у поварихи, для чего он это делает.

— А он подшивает в папки наше меню на каждый день. Сверяет выдачу продуктов и фиксирует количество выданных конфет.

— Я веду учет выданных продуктов и прошу мне отдавать накладные на закупку этих продуктов. Я должен вести учет, что закуплено, что выдано и где остается разница. А то через три месяца Вы у себя проведете расходов на сто тысяч гривен, а отдадите детям всего на пятьдесят тысяч. Вот тогда я и поставлю вопрос ребром, а где остальные пятьдесят тысяч?

С одной стороны, меня это рассмешило, но потом, подумав, я понял, что такой контролер создаст мне целую массу неприятностей за мои собственные деньги. Я запретил его пускать в школу, а тем более давать ему какие-либо справки или меню. Он попытался возбухнуть, но, честно говоря, его поведение нас раздражало с первых дней нашего знакомства. Я пригласил его в пустой класс после уроков, скрутил без лишних разговоров и пару раз прошелся по болевым точкам. Его вопль слышен на другом конце села. Пришлось врубить ему еще пару раз, что бы он заткнулся.

— Если ты еще раз придешь сюда без моего личного разрешения, то я тебе поломаю ногу и вся школа подтвердит, что ты оступился на лестнице. Что бы ты лучше запомнил это, то я тебе ее сейчас выверну. Будет больно, но ты потерпи. Будешь жаловаться, то прикусишь себе язык, в полном смысле этого слова, но с моей помощью. Ты меня понял?

Он с ужасом смотрел на меня. Я рывком поставил его на четвереньки и наступил ему на ногу. Но аккуратно, чтобы не поломать. Раздался еще один вопль.

— Ты, ты, ты бандит! Я тебя посажу.

— Парень, ты плохо слышишь и не понял, что я тебе сказал. Придется прочистить тебе уши.

Я резко ладонями ударил его по обоим ушам. Последовал еще один вопль.

— Тебе сначала все повторить или ты все понял?

— Я все понял.

— Ну, пойдем!

Я поставил его на ноги и бережно поддерживая, повел на выход. Возле учительской стояли учителя. Я им объяснил, что Владимир Николаевич полез на парту, посмотреть, как покрашено окно, поскользнулся и упал с парты. Вывихнул себе ногу. Я ему ногу вправил. Теперь ему нужна тугая повязка и недельку полежать дома. Владимир Николаевич только мычал и кивал головой. Я попросил истопника отвести председателя сельсовета.

— Берегите себя. Не надо пробовать и рисковать, — посоветовал я ему на прощание.

Он с огромной «любовью» посмотрел на меня и поковылял домой.

Тамара Александровна через неделю с огромным облегчением сообщила мне, что Владимир Николаевич в школу больше не заходит.

— Я знаю, что у Вас все хорошо, а я сильно занят отчетностью. Мне сейчас не до вас. Я постараюсь выбрать для вас время.

Но зато заезжал участковый милиционер. Расспрашивал про порядки в школе. Нет ли у нас деяний, связанных с уголовной ответственностью. Я посоветовал ему поговорить с учителями. Они знают все и даже больше.

Тамара как-то пригласила меня к ней домой на чашку чая, но я, зная себя, отклонил это приглашение, сказав, что у меня совещание и надо ехать. Но я обязательно найду время даже для трех чашек чая. Тамара надула губы. Очевидно, она не привыкла, что ее приглашения отклоняют. Но я твердо знал, что если приглашение прозвучит на третий день после начала «месячных» у Лены, то я не выдержу и пойду. Уж очень соблазнительной выглядела Тома-Тамара. По школе она ходила, поджав губы. По ее мнению, именно так, очень строгой, должна выглядеть настоящая директриса. Учительницы мне по секрету сообщили, что Владимир Николаевич очень хочет завалить Тому в кровать. Любовь не получается, вот поэтому он и собирает на нее компромат.