И никого не стало

— Новая жизнь. Забудем старое, перестанем принимать… Снова начнём делать лекарства. Может, детей заведём когда-нибудь…

— Детей?

— Что? — хмыкнула Диана. — Будет обидно, если последним поколением человечества будет наш дебил Гурий. А ты не хочешь?

— Если ты хочешь, то и я хочу.

— А если они окажутся тупыми, всегда можно сбросить их со скалы.

Подруги рассмеялись громче, чем следовало бы в этой местности, где вполне мог встретиться медведь.

Они шли, петляя между стволов сосен, которые становились всё ниже. Подъём пока был не крутым, но всё равно достаточно утомительным для непривычных ног.

Диана вдруг остановилась, вглядываясь по что-то под небольшим шипастым кустом.

— Ты же говорила: без передышек, — напомнила Белка.

— Подожди. Там птенец.

— У нас есть крольчатина.

— Дурёха! — со смехом фыркнула Диана, шутливо толкнув её. — Я хочу вернуть его в гнездо.

Маленький лысый птенец с глазенками, подернутыми мутной плёнкой, барахтался во мху, беспомощно перебирая лапками.

Обе девушки задрали головы, ища на ближайших деревьях гнездо, откуда он выпал.

— Вон там! — Белка указала на ветвистую ольху, где не так уж высоко от земли у основания крепкой ветки виднелось небольшое птичье гнездо.

— Точно! — радостно воскликнула Диана. — Ну-ка, давай я его…

Не успела она сделать и шага к кусту, под которым лежал птенец, как перед ней метнулось что-то рыжее. Только хвост да задние лапы мелькнули, прежде чем лисенок, уносящий в зубах добычу, скрылся в зарослях.

Диана растерянно смотрела на место, где ещё секунду назад находился птенец. Рука Белки легла ей на плечо.

— Не переживай… Ну съели и съели. Это природа.

— Черт с ним, — пробормотала Диана. — Просто я подумала, если спасём его… Неважно. Пошли дальше.

Она поправила за плечами сумку и первой двинулась вперёд.

— Далеко ещё?

Гурию казалось, что в полтора дня каким-то образом уместилась целая неделя. Они шли и шли, река плавно заворачивала то влево, то вправо, от однообразия пейзажей по оба берега возникало впечатление, будто они на самом деле ходят кругами, а река только сбивает их с толку. Может, зелёные что-то сделали с орбитой планеты и теперь день длится под двести часов?

— Думаешь, я очень хорошо помню? — проворчал Ян. — Когда

я бежал из лагеря, то двигался медленно и осторожно, поэтому потратил несколько суток. Теперь мы идём в быстром темпе. Должны быть на месте не позднее завтрашнего дня.

“Двести часов в сутках!” — издевательски медленно и противно провыл абсурдный голосок в голове Гурия.

— Видишь сам, сколько времени мы теряем? — недовольно спросил Ян в ответ на его тяжёлый вздох. — Если бы ты дал мне координаты, мы бы выиграли несколько дней. Которые, между прочим, могут оказаться критичными для человечества.

— А ты бы на моём месте дал?

— Да. Потому что это здравое решение.

— Хочешь сказать, что я глупый? — тут же разозлился Гурий.

— Не ты глупый, а твой поступок.

— И ничего не глупый!

Ян немного помолчал, то ли набираясь терпения, то ли подыскивая слова.

“Он так хорошо говорит на русском, — подумал Гурий. — Неужели среди этих скольких-то тысяч новых людей ещё живут разные языки? Может, раз они такие умные, то просто изучают все?”

— Посуди сам, — Ян замедлил шаг, как будто полагал, что Гурий слишком примитивен и может либо быстро идти, либо быстро понимать. — Зелёные не успокоятся, пока не найдут всех, кто скрывается в лесу. Даже если я окажусь твоим врагом, много ли ты потеряешь? Эти люди погибнут, может, не сегодня или завтра, но через неделю точно. Зато если я не лгу, ты дашь им шанс спасение. Только учти, что с каждым часом этот шанс становится все меньше.

Звучало это логично, и Гурию очень хотелось выбросить из мыслей воображаемых бабушку с Виктором, которые поносили его на чём свет стоит, призывая отказаться от затеи. Но они засели в его разуме очень уж прочно.

— С чего ты взял, что зелёные их всех найдут? Люди уже почти пятьдесят лет скрываются здесь, и зелёные нас ещё не обнаружили.

— Потому что зелёных тоже осталось слишком мало, и они были заняты другими местами. Они методично прочесывали весь мир, где могли остаться выжившие. Теперь добрались до Сибири.

Гурия всё сильнее тянуло согласиться и довериться, но, похоже, он был настолько упрям, что не мог даже пойти на поводу у собственных желаний, как будто ему жизненно необходимо было с кем-то спорить. И даже если спорить не с кем, то почему бы не с самим собой?

— Сперва — встреча с твоим отцом, — твёрдо сказал он. — Кстати, а где твоя мать? Осталась дома?

— Мать? У меня её нет.

— Умерла? — Гурий сочувственно посмотрел на спутника, в душе со странным удовлетворением отмечая, что между ними оказалось что-то общее.

— Нет, у меня её и не было. Только отец.

— Это как? — не понял Гурий. — А кто тебя родил?

— А вот так. Никто меня не рожал. Биотехнологии, знаешь ли, могут всё.

— Ты из пробирки, что ли?