И пели птицы...

Дорогая Изабель, я посылаю это письмо на адрес твоего дома в Амьене, где его, надо думать, разорвут, но все же пишу к тебе, потому что больше мне писать не к кому. Пишу, сидя под деревом неподалеку от Ошонвиллье, где мы когда-то провели целый день.

Подобно сотням тысяч британских солдат, рассеянных по здешним полям, я пытаюсь осмыслить свою смерть. И пишу, чтобы сказать: ты единственный человек, которого я когда-либо любил.

Скорее всего это письмо никогда до тебя не дойдет, но мне хочется рассказать кому-нибудь, что это такое — сидеть июньской пятницей в траве, чувствуя, как по коже ползают вши, чувствуя, что живот наполнен горячим тушеным мясом и чаем, — возможно, последней в моей жизни едой, — и слушая, как за спиной вопят, взывая к небесам, пушки.

Вот-вот будет совершено противное природе преступление. Я чувствую это каждой своей жилкой. Наши мужчины и юноши — бакалейщики и клерки, садовники и отцы — отцы маленьких детей. Страна не может позволить себе потерять их.

Я боюсь смерти. Я видел, что способны сделать снаряды. Я боюсь, что придется пролежать целый день раненым в снарядной воронке. Мне очень страшно, Изабель, что я умру в одиночестве и никто не прикоснется ко мне. Но я обязан подать пример.

Утром я первым вылезу из траншеи. Будь со мной, Изабель, будь душою со мной. Помоги мне повести их к тому, что нас ждет.

С вечной любовью, Стивен.

Джек Файрбрейс написал:

Милая Маргарет, спасибо за твое письмо. Не могу выразить словами, как я горюю. Он был нашим сыночком, светом нашей жизни.

Но, Маргарет, милая, мы должны быть сильными. Мне так тревожно за тебя, я понимаю, тебе тяжело. Хорошо хоть, здесь происходит много такого, что не позволяет мне задумываться.

Я верю, такова была воля Божья. Мы хотели, чтобы он оставался с нами, но Богу виднее. Помнишь, как он бежал вдоль канала за пушинкой одуванчика, какие смешные слова придумывал, когда был совсем маленьким, для вещей, названий которых не знал?

Я думаю об этом постоянно, и — Бог милостив — Он посылает мне воспоминания о маленьком, множество мелких подробностей всплывают в памяти. Я думаю о них ночами, и они утешают меня. А руки мои словно обнимают Джона.

Жизнь его была для нас благословением, даром от Бога. Лучшим, какой Он мог нам дать. Мы должны благодарить Его.

Завтра начинается наступление, думаю, мы одержим большую победу. Скоро война закончится, и я вернусь домой и смогу опять заботиться о тебе.

С любовью, твой муж Джек.

Бирн, который в отличие от других бойцов письма писал редко, нашел маленький листок бумаги и написал на нем письмо брату. Аккуратный почерк, синие чернила.