И смех, и слезы, и любовь… Евреи и Петербург: триста лет общей истории

В то же время многих раздражало повышенное внимание, которое постоянно оказывали композитору партия и правительство. Награды и поощрения, действительно, сыпались на него как из рога изобилия. Вопреки официальному прозвищу композитора, «Красный Моцарт», за глаза его называли «Сталинским соловьем». Между тем, среди музыкантов бытует легенда о том, как Сталин слушал пластинку с записью «Песни о Сталине», написанную Дунаевским. Кто-то из приближенных подсунул эту пластинку, предварив прослушивание словами о том, что «вот, дескать, наш знаменитый композитор приложил весь свой замечательный талант, чтобы создать достойную песню о товарище Сталине». Сталин задумался, а потом сказал, попыхивая трубкой: «Да, товарищ Дунаевский действительно приложил весь свой замечательный талант, чтобы эту песню о товарище Сталине никто не пел».

Дунаевский покончил жизнь самоубийством. По одной из легенд, из-за сына, который якобы совершил какой-то неблаговидный поступок.

В Петербурге, в доме № 4 по Гороховой улице, где композитор жил с 1936 по 1941 год, установлена мемориальная доска.

В конце 1920-х – начале 1930-х годов с Дунаевским в Ленинградском мюзик-холле сотрудничал Леонид Осипович Утесов.

Настоящие имя и фамилия Утесова – Лазарь Вайсбейн. Будущий артист родился в Одессе, в многодетной еврейской семье не то мелкого коммерсанта, не то экспедитора одесского порта. Учился в одесском коммерческом училище, но был отчислен, по версии самого Утесова, за то, что в отместку за какое-то обидное замечание вымазал мелом и чернилами одежду учителя Закона Божьего. Другая легенда утверждает, что «юный Вайсбейн избил городского раввина – преподавателя Закона Божьего».

Знаменитый псевдоним «Утесов» появился в 1912 году, когда одесский артист Скавронский пригласил Вайсбейна в свою миниатюру. Но при этом поставил одно-единственное условие: изменить фамилию. «Никаких Вайсбейнов!» – будто бы решительно заявил он.

Леонид Осипович Утесов

О мучительных раздумьях, связанных с выбором сценического имени, рассказал в своих воспоминаниях сам Утесов: «Я решил взять себе такую фамилию, какой никогда еще ни у кого не было, то есть просто изобрести новую. Естественно, что все мои мысли вертелись около возвышенности. Я бы охотно стал Скаловым, но в Одессе уже был актер Скалов. Тогда, может быть, стать Горским? Но был в Одессе и Горский. Были и Горев, и Горин – чего только не было в Одессе! Но, кроме гор и скал, должны же быть в природе какие-нибудь другие возвышенности. Холм, например. Может быть, сделаться Холмским или Холмовым? Нет, в этом есть что-то грустное, кладбищенское – могильный холм… „Что же есть на земле еще выдающееся? – мучительно думал я, стоя на Ланжероне и глядя на утес с рыбачьей хижиной. – Боже мой, – подумал я, – утесы, есть же еще утесы!“ Я стал вертеть это слово так и этак. Утесин? – Не годится – в окончании есть что-то простоватое, мелкое, незначительное… – Утесов? – мелькнуло у меня в голове… Да, да! Утесов! Именно Утесов!»

Памятная доска на доме 21 по улице Маяковского

Еврейское происхождение Утесова не давало покоя истинным русским патриотам. Как-то раз один генерал после концерта покровительственно похлопал Утесова по плечу и заметил: «Хотелось бы, Леонид Осипович, чтобы вы исполняли побольше русских народных песен». И услышал незамедлительный ответ: «Вы, товарищ генерал, наверное, спутали меня с Руслановой».

Сохранилась легенда и о том, как на одном из концертов Утесова за кулисы зашел зритель и долго убеждал певца, что когда-то он работал с его братом Ванькой Утесовым. Утесов вежливо ответил, что никакого брата Ваньки у него нет. Но тот не отставал. И тогда раздраженный Леонид Осипович не выдержал: «Послушайте, Утесов – мой псевдоним. Моя настоящая фамилия Вайсбейн. Я – еврей». И услышал в ответ: «Леонид Осипович, зачем же вы на себя наговариваете?»

Не раз острый и несдержанный язык артиста чуть не доводил его до беды. Однажды Утесова пригласили принять участие в большом кремлевском концерте. Он вышел на сцену и начал: «Мы сегодня очень волнуемся, потому что впервые выступаем против правительства». И осекся, поняв всю двусмысленность сказанного. Напротив, в первом ряду, сидели все члены советского правительства во главе со Сталиным. Но, видимо, у «отца народов» в тот день было хорошее настроение, и это спасло артиста.

В другой раз ему пришлось выступать на концерте, посвященном юбилею НКВД. Утесов вышел на сцену и увидел перед собой зал, заполненный людьми в погонах. В первом ряду сидели руководители органов во главе с самим Лаврентием Берия. Утесов подошел к рампе, улыбнулся своей очаровательной улыбкой и громко сказал: «Я очень рад, что я стою, а вы все сидите». В зале воцарилась мертвая тишина. Только Берия зловеще улыбнулся, сверкнув своим знаменитым пенсне. Но и на этот раз все обошлось.