И снов нескромная невинность

Она увлечённо перечисляла порядок соблазнения, предварительные ласки, слова, которые особенно сильно заводят женщину. Особенно детально описывала запахи, впечатления, выдавая порой маленькие интимные тайны их с отцом отношений, даже описывала, как именно и где папочка ласкает и гладит, доводила повествование до посещения пещеры грёз и замолкала, шумно дыша, оглядываясь по сторонам, видимо вспоминала, что беседует с падчерицей.

Конечно, всего того, о чём поведала старшая подружка, испытать им с Генкой не пришлось, но даже малой толики тех волшебных ощущений хватило, чтобы надолго с головой погрузиться в пучину грёз.

Мачеха не обманула. Впечатления были поистине сказочными. Жаль, что невозможно испробовать сразу всё. Впрочем, Леночка не была уверена, что действительно хочет взрослого продолжения. Она ещё не насытилась теми впечатлениями, которые удалось сорвать от вполне целомудренной близости с Геной.

Девушка вспоминала, о чём рассказывала Вера, сверялась с её рассказами, стараясь ничего не упустить. Как истинный гурман, девочка смаковала вкусы, запахи и звуки. Малейшие нюансы чувственных переживаний, ассоциации, желания, мысли – всё было очаровательно.

Она старалась запомнить весь букет ощущений, даже послевкусие, возникающее вследствие каждой новой ласки. Острота восприятия зашкаливала. Всей гамме чувств невозможно было даже название придумать.

Фильм закончился, в зале включили свет. Все с немалым любопытством смотрели на них. Генка чувствовал себя так, словно девчонки застали его в туалете голым со спущенными штанами. Он был готов провалиться сквозь землю от стыда.

Леночка же повела себя как женщина, знающая себе цену. Презрительно окинув взором непрошеных зрителей, девушка гордо подняла голову, выпрямила спину, взяла Гену под ручку и сказала, – чего застыл, пошли, фильм кончился. Надеюсь, ты меня проводишь, – и демонстративно чмокнула его в щёку.

Народ повалил на выход. На улице было свежо, всё ещё валил снег: пушистый, сверкающий в лучах серебристыми искрами.

Автобус был разогрет. Ехали молча. Лишь Вера Петровна изредка бросала на падчерицу загадочные взгляды.

У Генки тряслись поджилки, лицо горело ярким пламенем, в голове медленно проворачивались сухие опилки, вызывая неприятный зуд. Емго мучила невыносимая жажда. Ещё больше хотелось исчезнуть. Ведь завтра каждый сопляк в гарнизоне будет считать своим долгом крикнуть – тили-тили тесто или что-то вроде того.

Смотреть в глаза Леночке он отчего-то тоже стеснялся, словно то, что он сделал, было надругательством, безнравственным преступлением, подлостью.

Зато у девушки было совсем другое настроение и иное представление о первом в жизни свидании. У неё словно крылья отрасли. Они ещё не совсем оперились, но уже зудели, и чесались, ожидая волшебной минуты, когда можно будет взлететь.

– Ты мне так и не ответил, хочешь, чтобы я стала твоей девушкой?

– Извини, Лена, можно я подумаю?

– Чего ты сказал – подумаешь? Генка, ты что – недоумок? Мы же целовались! Как настоящие  влюблённые. Как взрослые. И после этого… ты меня всё равно не любишь?

– Люблю.

Генка оторопел от сорвавшегося вдруг слова, которое представлялось постыдным, – но это, это так неожиданно, и совсем некстати. Ты ещё маленькая, совсем маленькая. Это неправильно.

– Целоваться не маленькая, а любимой быть – ещё не выросла? Посмотрите на этого субчика. Я, я не знаю, что сейчас готова с тобой сделать! Ну и живи сам с собой. Не больно и нужно. Тоже мне, герой-любовник. Ты целоваться-то, как следует, не умеешь, обслюнявил. Не подходи ко мне больше. Никогда! Слышишь!

Леночка расплакалась. Генка в растерянности, не зная, что предпринять, принялся слизывать с её щёк слёзы, целовать в нос, глаза, гладить девочку по голове.

– Ненормальный. Ты же совершеннолетний, почти мужчина, можешь сам решения принимать. Всё ещё боишься, переживаешь, что скажет маменька? Вдруг отругает, по попке отшлёпает? Зачем я только, дура ненормальная, в тебя влюбилась? Знала бы, что ты такой пентюх… что мне теперь делать: повеситься, вены порезать, уксусной эссенции напиться?

– Мы же просто поцеловались. Что в этом такого?

– Я для тебя ничего не значу, так получается? А если у меня ни с кем никогда такого не было, тогда как? Я же по любви!

– Ладно-ладно. Хочешь быть моей девушкой – будь. Я согласен.

– Посмотрите на него – одолжение делает. Без любви что ли? А завтра в другую девочку влюбишься и до свидания?

– Нет, не влюблюсь. Я тебя… ну, не то, чтобы по-настоящему… что ты, на самом деле, как маленькая? Откуда мне знать, люблю – не люблю? Как смогу, так и буду.

Леночка обхватила Генку, заплакав ещё громче.

– Мой, мой Геночка, как же я тебя люблю, милый!

– Если я теперь твоя девушка, значит, сейчас пойдём ко мне, чаем напою. Должна же я за тобой ухаживать?

– Там же эта, Вера Петровна, мачеха. Что она подумает?

– Я же не лезу в их жизнь, пусть и они не вмешиваются в мою. У них любовь и у нас тоже. Посмотрел бы ты, что они в постели вытворяют.

– Ты что, подглядываешь?

– Совсем немножко. Должна же я знать, чем они там занимаются.

– Узнала? Ну и как – не стыдно?