И создал из ребра я новый мир

Повернувшись в сырой, прохладной темноте, голова Джоджо провалилась в дыру в грязном полу. Рыхлая земля сыпалась ему в уши и нос — суглинистая, теплая и сочная. Он всхлипнул и закашлялся, дернул плечами, чтобы освободиться из дыры, и острая боль вспыхнула в голове, шее и спине. Над ним поработали во многих отношениях. Мир будто сдвинулся с места, и он сдвинулся с места заодно с ним, не в силах отличить верх от низа, просто падая из дыры в открытое пространство, пока не наткнулся на что-то стальное, лязгающее и пахнущее бензином. Тихий стон слетел с его губ. Он поднял руки к больному лицу — впервые за много лет это была собачья морда, скрытая грубой спутанной шерстью. Он снова застонал, на этот раз громче.

Джоджо с некоторым отчаянием подумал о том, как долго пробыл там, внизу. Верно, больше недели, раз его волосы стали такими длинными, если только это не очередной трюк фокусника, Зазывалы Дэвиса, антрепренера, который снова посадит его в ту жуткую клетку…

Снова?

Джоджо уперся ладонями в грязный пол и с трудом встал на колени. Голова тут же пошла кругом, череп будто налился хлюпающей жижей. Сильным жаром скрутило живот — он пошатнулся, и его вырвало в дыру в полу.

Видит Бог, я не на коне в эти деньки, уныло подумал он.

Возьми себя в руки, Уокер, мысленно выругался он. Шевелись, мать твою

.

Он сплюнул желчь на пол, вытер лицо рукавом рубашки, на миг задумавшись, куда делся его пиджак, и, пошатываясь, принял сгорбленное, но стоячее положение. Пол накренился, и Джоджо растопырил ноги, ища опоры. Что-то зазубренное царапнуло по голове, и он схватился за это: оказалось — разбитая лампочка в патроне без абажура свисает на проводе прямо с потолка. Он шарахнулся от нее, выпростав руки, и наткнулся на пыльную сухую полку. Ощупал ее край и поверхность, нашел что-то вроде ржавой садовой утвари и каких-то банок. А вот и холщовый мешок под клубком потертой бечевки — видимо, он в сарае или чьем-то гараже. Загадка разрешилась в следующее мгновение, когда Джоджо услышал скрипучие шаги в нескольких футах над собой — пыль дождем сыпалась с потолка под чьей-то поступью. Он пригнул голову, чтобы пыль не попала в глаза, и сунул руку в карман брюк. С его губ сорвался тихий смешок: на сей раз у него была-таки спичечная коробка.

Чиркнув спичкой по абразиву на торце, Джоджо взял ее за кончик и поднял вверх крошечное колеблющееся пламя. Невеликий источник света и идущий от пола аромат солярки нервировал, но он все равно подошел ближе к полкам с разным содержимым. Что было в банках, не понять — какие-то древние консервы, судя по всему, — а вот лопату и садовые ножницы Джоджо узнал безошибочно. Имелась и книга в кожаном переплете — коричневом, покоробленном. Спичка обожгла кончики пальцев, и он помахал ею, прежде чем зажечь другую.

Книга представляла собой тонкий том, страницы которого пошли волнами от влаги и старости. Однако переплет оказался прочным, несмотря на кажущийся возраст. Протянув руку, Джоджо взял книгу с полки. В отличие от всего остального в подвале, она не была покрыта пылью — ею совсем недавно пользовались.

На мгновение он испугался, что книга рассыплется у него в руках. Поднес спичку поближе, рассматривая обложку, на которой не было ни текста, ни названия — только некий символ, тисненный выцветшей позолотой. Что символ значит, Джоджо не знал. Он сунул книгу под мышку и уронил погасшую спичку на пол.

Следующая помогла ему обнаружить шаткие деревянные ступеньки, ведущие наверх, к запертой двери. Быстрый осмотр окружающих стен не выявил никаких других путей выхода. Джоджо направился к лестнице и стал подниматься.

На полпути ему показалось, что за дверью кто-то плачет. Оказавшись наверху, он в этом убедился. Попробовал повернуть ручку — такую же ржавую, как инструменты на полках, но та не двигалась с места. А плакали все горше, — очевидно, это мужчина, решил Джоджо. Он задул спичку и щелчком отправил ее себе за спину, в темноту.

— Но почему же? — спросил плачущий человек кого-то… или самого себя.

Стиснув зубы, Джоджо покрепче сжал книгу и изо всех сил вдарил плечом по двери. Трухлявое дерево треснуло, и ручка отошла, громко стукнувшись о косяк. По глазам тут же ударил яркий свет, лишая зрения.

Теодора и Марджи беседовали о куклах, пока шли по главной улице на запад. Чарльз не понимал и половины из того, что они говорили, а во вторую половину просто не верил, но старался от них не отставать.

— Как думаешь, твой папа сделал куклу моего Раса? — спросила Теодора. Она успела рассказать девочке обо всем, что касалось странного артефакта, — о том, что нашла внутри, и о совместных с Джоджо догадках касательно того, что кукла могла сотворить.

— Не знаю, — ответила Марджи. — Насколько мне известно, он никогда их не делал. И то, что я видела в том фильме, — разве это не предназначалось мне умышленно? Я это вот к чему — возможно, кто-то хочет, чтобы я думала, что куклы делает папа, но это ведь ничего не значит, так?