И в пепел обращен

– Если только вы не считаете, что ваша «хоть невеликая связь» подрежет крылья всем пуританам в Армии нового образца, ничего у нас с вами не выйдет. Хотя, если Луне пришли на ум какие-нибудь чары невероятной мощи, коими можно сего достичь – так скажите же, сделайте милость.

Ответ был известен еще до того, как Розамунда неохотно промямлила «нет».

– Ну, кое-какие подробности и мы вам расскажем, – сказала она. – Но Луна просит вас прибыть в Беркшир. Ей нужен ваш совет и помощь в подготовке подданных.

Как ни крепись, при мысли о дальней поездке Энтони разом оставили все силы. Придется перед отъездом навестить Халцедоновый Чертог.

И это значило, что он успеет сделать еще одно дело. Остановить Мордаунта сам, непосредственно, он способов не имел. Да, леди Дайсарт могла написать людям из Запечатанного узла, советуя воздержаться от вооруженного восстания, однако вероятный исход отнюдь не внушал надежд. Нет, единственный способ предотвратить обреченный на неудачу мятеж – позаботиться о том, чтоб Мордаунт не сомневался в его провале.

Иными словами, обеспечить поражение роялистов самому.

– Перед отъездом, – сказал Энтони сестрам, – я должен вас кое о чем попросить.

«Отче Небесный, прости мне тот грех, что сейчас совершу».

– Есть один человек, некто сэр Ричард Уиллис, состоящий в Запечатанном узле и при сем изменник, – медленно продолжал он. – Человек Терло[57], секретаря Государственного совета. Я расскажу вам все, что знаю о планах Мордаунта, а вы, в свою очередь, позаботьтесь о том, чтоб все это стало известно Уиллису.

Крошки-брауни побледнели, как полотно.

Энтони стиснул зубы так, что жилы на шее вздулись, и, вопреки тяжести на сердце, продолжал:

– Зная обо всем наперед, Совет подготовится, укрепит оборону, и восстание будет предотвращено, не начавшись. И это – зло куда меньшее, чем восстание начатое и подавленное.

Пальцы Энтони крепко стиснули подлокотники кресла. Верит ли он сам в то, что намерен сказать далее?

– Мы вернем короля на трон. Непременно вернем. Но не сейчас.

Розамунда гулко сглотнула и кивнула, не стараясь скрывать сомнений.

– Это уж вам решать. А мы всем, чем нужно, поможем.

Пусть даже двор его утратил владения, Принцем Камня Энтони оставался по-прежнему, а, стало быть, имел полное право управлять вмешательством дивных в дела людей. Луна его суждениям доверяла, и сестры Медовар, следом за нею, тоже.

Оставалось только молиться, чтоб в сем доверии они не ошиблись.

Долина Белой Лошади, Беркшир, 31 июля 1659 г.

Поросший травою вал Уффингтонского замка надежно укрыл от взоров шеренги готовящегося выступить воинства, и места внутри оставалось еще предостаточно. Не так уж их было много – придворных в изгнании, беркширских добровольцев и смертных, каких только удалось призвать на подмогу Энтони и остальным. Однако Видар располагал не большим: в самых многочисленных армиях дивных не насчитывалось и десятой части тех полчищ, что выводили на бой полководцы рода людского.

Луна надеялась, что этого будет довольно. Возвысив голос, чтоб ветер не унес обращенных к Энтони слов прежде времени, она заговорила:

– Ты хорошо обучил их.

Принц шел к ней, наверх, на гребень вала. За ним, в шаге позади, следовал Велунд.

– А ты, кузен… ты день и ночь, не покладая рук, трудился, чтоб снарядить наше войско. Назови же награду, и она станет твоей.

Остановившись рядом, Велунд заслонил плечами звезды.

– Ты можешь править делами смертных.

Желудок сжался от недобрых предчувствий. О чем же он может попросить?

– Да.

– Когда вернешься в свои владения, воспользуйся этим к нашему благу. Вороти к жизни то, что местные люди почитали долгом перед нами, пока пуритане не вошли в силу.

Взгляд Луны скользнул вниз по склону, в сторону едва различимого силуэта в траве.

– Непременно, – с радостью в сердце сказала она.

«Он просит не больше того, что я сделала бы в любом случае».

Энтони промолчал. Он все никак не мог отдышаться после подъема на кручу. Подумав, Луна решила не отговаривать его идти в бой вместе со всеми: ничего из этого не выйдет, только разозлишь его понапрасну. В конце концов, он имел столько же прав биться за их общий дом, сколько и она сама, а нуждался в сем куда сильнее. К тому же, он – их генерал.

Последнее обстоятельство, если вспомнить о его ненависти к Армии нового образца, могло бы показаться смешным. Однако Энтони разбирался в ратном деле лучше, чем Луна – другими словами, хоть что-нибудь в нем понимал. Пусть не имевший практического опыта, он великолепно увязывал между собою советы двух командиров отрядов. Вскоре один, изгнанник-баргест по имени Костоглод, поведет свой отряд с Энтони, а Иррит и ее отряд пойдут с Луной.

Сейчас оба со своими солдатами стояли внизу.

«Я уже называю их не воинами – солдатами…»

Невольно пришедшее в голову, непривычное слово знаменовало собой перемены, свершенные Луной и Энтони. Оставалось только надеяться, что воинов – или солдат – будет довольно, чтобы застать Видара врасплох и одержать верх.

К этому времени Энтони перевел дух, и Луна спросила:

– Что слышно о прочих восстаниях?