И в пепел обращен

Стоявший неподалеку клерк взирал на происходящее с разинутым ртом. Энтони без лишних слов потребовал у него перо и клочок бумаги и поспешно, брызжа чернилами, написал короткую записку. Не дожидаясь просьбы, клерк подал ему и воск. Вдавив в податливую массу перстень с личной печатью, Энтони вернул записку клерку. За нею последовала первая попавшаяся под руку монета – шиллинг, более чем достаточно.

– Отнесите эту записку на Ломбард-стрит, в дом под вывеской «Белый Олень». Понимаете?

Клерк кивнул.

– Ступайте.

Посланец поспешил прочь, а Энтони, одернув дублет и плащ на плечах, развернулся и двинулся наверх.

Увидев его, Гроуби шепнул что-то на ухо полковнику и ткнул пальцем в список. Стоило Энтони приблизиться, офицер снял шляпу и поклонился ему с фарисейской учтивостью.

– Сэр Энтони Уэйр? Я, полковник Томас Прайд, имею приказ не допускать вас в Палату, но взять под стражу.

Энтони взглянул в глаза полковнику, а затем – Гроуби, от души надеясь отыскать в их взглядах хоть толику сомнения, но не нашел ничего.

– Вы не имеете на сие никаких полномочий, кроме власти, порожденной вашими шпагами и пистолетами. Преграждая мне путь к законному месту, вы попираете сапогом те самые вольности, которые клялись защищать.

– Мы очищаем парламент от своекорыстной разложившейся фракции, препятствующей добросовестным, достойным доверия членам в отправлении обязанностей, – отвечал Гроуби.

Похоже, он вправду сам себе верил. Если все эти распри чему-то и научили Энтони, так это тому, что человек способен поверить в любую нелепость, сколь бы абсурдна она ни была.

– Так вы отказываетесь подчиниться? – просто, без экивоков, спросил Прайд.

Рьяным солдатам явно хотелось бы новой схватки, но этого удовольствия Энтони им доставлять не собирался. Он подчинится не шпаге, а собственному разуму.

– Оружие вам не понадобится, – ответил он. – Я иду с вами, но заявляю протест.

Халцедоновый Чертог, Лондон, 6 декабря 1648 г.

Едва Луна села за карточный стол в компании придворных дам, как в двери с грохотом ворвался Бен Гипли, преследуемый по пятам оскорбленным до глубины души глашатаем.

– Его схватили.

Луна изумленно подняла брови. Где он мог пропадать целую неделю кряду? Имея для смертного главы тайной службы иные поручения, она повздорила с Энтони из-за его отправки в Сент-Олбанс, однако готова была смириться с нею, пока Гипли шлет в Лондон полезные сведения. Однако от него давно уж не поступало ни слова, и вот теперь он появляется, точно снег на голову – немытый, заросший неопрятной, колкой щетиной…

И тут ее сознания достиг смысл его слов.

– Что? Кто?

– Энтони, – отвечал Гипли, подтвердив опасения, уже зарождавшиеся в ее голове. – Люди Армии ждали их в Вестминстере. И Энтони утащили в Ад.

Выскользнувшие из онемевших пальцев, карты спорхнули на ковер. Луна, сама того не сознавая, поднялась с места. Казалось, тело ее где-то далеко-далеко. Все звуки вокруг стихли – лишь это последнее слово гремело в ушах, точно эхо близкой грозы.

– Да нет, это всего лишь харчевня! – воскликнул Гипли, успокаивающе выставив перед собою ладони, и душа Луны разом вернулась к телу, точно кость, вправленная в сустав. – В Вестминстере. Там таких три: «Рай», «Чистилище» и «Ад». Вот какой-то остряк с извращенным чувством юмора в «Ад» их и поместил. Лорда Энтони и еще человек сорок.

Откуда-то сбоку, будто опасаясь, что королева того и гляди лишится чувств, подпорхнула Нианна с веером в руке. Но Луна лишь отмахнулась: если не миновавший, то хотя бы ослабший страх уступил место гневу. Оставалось надеяться, что дрожи ее никто не заметил.

– Членов парламента?

Гипли кивнул.

– Как голосовавшего против требований Армии, Энтони выставили из Общин, а самых упорных обидчиков взяли под стражу. Но это еще не все, государыня. Короля перевезли в тюремный замок Херст, под строжайшую охрану. Его собираются судить.

Отсюда, стало быть, и арест оппозиции. Иначе, пусть даже в последние годы из парламента вытеснили открытых роялистов, заполнив их места вербовщиками солдат, за желанные цели Армии – по крайней мере, за суд над монархом, помазанником Божьим, словно над обычным преступником – все Общины не проголосуют.

И за какой же приговор будут голосовать?

Забота серьезная, однако не самая главная. Немедля предотвратить сей переворот Луна была не в силах. Первым делом ей следовало сосредоточиться на освобождении Энтони. Проклятье, отчего все это происходит в Вестминстере? За пределы стен Сити Халцедоновый Чертог не простирался, а между тем Армия, однажды, под конец войны, оккупировавшая Лондон, внушила горожанам нешуточную неприязнь. Разумеется, их офицеры не столь глупы, чтобы держать оппонентов под стражей в окружении врагов…

Карты были давно позабыты. Придворные дамы, повскакавшие из-за стола, бестолково топтались невдалеке.

«И я позволила застать себя здесь, без дела, в то время как мир снаружи безвозвратно изменился!»

– Все вон, – процедила Луна, изливая ярость на своих леди.