I. Знак Пожирателя

Охотница зажгла свой факел, вновь отгоняя тьму. Дроган подошёл и перевернул одно из тел носком башмака.

– Нет, – сказал он. – Не люди. Есть черта, переступив которую эти твари перестали ими быть. Идём, ведьма мертва. Здесь нам больше делать нечего.

Глава 27

– Пора выбираться из этих болот, – устало произнёс Дроган, сгорбившись в седле.

События последних часов сказались на его настроении не лучшим образом. В Лысенку отряд возвращался с триумфом. Думая, что избавили деревню от ненавистного врага. Староста принял чужаков без радости и сначала просто не поверил. Когда же Ладе удалось доказать, что угроза и правда миновала, болотные жители растерялись. Охотница ожидала какой угодно реакции, но не полного непонимания на их лицах.

«Как же так-то», – бормотал Стриг.

Обитатели Лысенки боялись зелёных людей и оставляли им жертвы, сколько себя помнили. Теперь, когда тех больше не было, привычный уклад рухнул. Кое-как Дрогану удалось растрясти старосту и узнать, что человек, похожий по описанию на отца Тихомира, проезжал мимо деревни несколько дней назад и направился по дороге на восток.

Последним, кого путники видели, покидая Лысенку, был Стриг. Юродивый укладывал свежих лягушек на жертвенном камне. Он покосился на Дрогана, и тут же отвернулся, недовольно пробормотав что-то себе под нос.

Смеркалось, но никто не хотел разбивать лагерь на ночь, пока вокруг не окажется сухая земля. Ромашка, вышедшая из деревни вместе с путниками, вдруг остановилась в сторонке.

– Хочешь остаться? – спросила Лада.

Девочка покачала головой. Она с грустным видом смотрела на свой бывший дом, затем вздохнула.

– Там мне места больше нет. Думаю, пора и вас покинуть.

– Куда же ты пойдёшь? – нахмурилась охотница. – Если не собираешься возвращаться домой, но хочешь от нас уйти…

Вдруг Лада осеклась. Солнце склонилось низко к горизонту. Деревья отбрасывали длинные кривые тени. А Ромашка – нет.

– Что там у вас случилось? – повернулся Дроган.

– Ромашка уходит, – глухо ответила Лада.

Девочка улыбнулась.

– Спасибо вам. Вы спасли меня, когда уничтожили болотную нечисть. Жаль, я уже не могу оставаться в мире живых. Но верю, что у вас всё будет хорошо.

Миг – и на том месте, где только что стояла их маленькая попутчица, уже никого не было. Словно ветер разогнал дымку.

– Всё будет хорошо, – повторила Лада.

Но, кажется, она и сама в это не верила.

Дроган подошёл и положил руку ей на плечо.

– Возможно, Создатель проявил к ней милосердие. В конце концов, что бы ждало девочку в этих краях? Болезни, страдания? Теперь она в лучшем из миров.

– Смерть – это милосердие Создателя? Прости, но я не хочу в это верить.

Дроган молча отошёл и вскочил в седло. Некоторое время спутники ехали молча.

Затем Дроган и произнёс свои слова о том, что хочет скорее выбраться из этих мест. И Лада была полностью с ним согласна.

Только глубокой ночью путники, наконец, покинули болото. Хотя они не могли этого видеть, гнилостный запах, преследовавший их последние дни, пропал. Отыскав удобную опушку в стороне от дороги, странники наскоро перекусили холодным вяленым мясом, и, не разводя костёр, устроились на ночлег. Дежурили по очереди, но ночь прошла спокойно, несмотря на преследовавшее всех троих чувство, будто чей-то взгляд наблюдает за ними из темноты леса.

Утро встретило их бескрайним голубым небом и пением птиц. Словно и не было тех мрачных, нагоняющих тоску топей. Вместо тяжёлого смрада гнили в воздухе витал едва уловимый аромат полевых цветов. Солнце играло с яркой зеленью травинок, превращая их в мягкий ковёр. Лада, перед тем, как надеть с утра обувь, не смогла отказать себе в удовольствии прогуляться по нему. Погрузить уставшие стопы в тёплую землю, рыхлую и жирную.

Вернулся Мормагон, прогулявшийся до соснового бора неподалёку. Отыскав родник, он пополнил запасы воды. Лишь стремительно истощавшаяся провизия заставляла беспокоиться, тем более что и денег у отряда оставалось немного.

Хотя пейзаж повеселел, пограничье всё ещё было заброшенным, диким краем. К вечеру путники проехали мимо сожжённой, заросшей сорной травой деревни. Никто не решился остановиться в покинутых домах. Все знают – в таких местах жди беды. Если в округе не поселились падальщики, дожирающие старые останки, значит, какие-то мстительные духи отравляют её своим присутствием. Поэтому следующая ночь прошла на старой заброшенной вырубке. На земле ещё лежали поваленные некогда стволы деревьев, очищенные от ветвей, которые так никто и не пустил в дело. Зато коры для растопки оказалось вдоволь, и путники с удовольствием грелись у костра и рассказывали истории. Мормагон тихо наигрывал на лире, и, впервые за долгое время, Лада решилась спеть. Её голос был глубок и печален – не так много весёлых песен довелось ей слышать за свою жизнь. Большую их часть составляли церковные псалмы, но они были бы не слишком уместны на ночной поляне.

Наконец, сон сморил всех, кроме Дрогана, оставшегося дежурить.

«На чужой земле и травинка – враг», – пробормотал он, устраиваясь в стороне от костра с топором на коленях.