Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

— Кто сказал — Бухарин, что ли? «Коля-балаболка»⁈ Так он сказал и забыл, а на лесоповал поедешь ты! Да ещё и, сынов с собой прихватишь…

Долго молчим, наконец слышу знакомый до боли вопрос:

— Так, что ж делать, то?

— Как, что? Сухари сушить.

— Да, нет — я не про то… Куда б сынов моих определить.

Приближаюсь у нему в упор и заглядываю в его глаза суровым взором революционного трибунала:

— А другие как?

Озирается вокруг:

— Какие, «другие»?

— У других мужиков в Ульяновске сыновей нет, что ли?

Чешет голову… Потом спрашивает с недоумением:

— А почему я про чужих сыновей думать должен?

— А почему я про тебя думать должен и твоих балбесов? Кто ты для меня такой? Частник-кустарь — мелкий буржуй, эксплуатирующий труд своих домочадцев.

Насупившись, возражает:

— Я им кормилец, а не «ксплутатор»!

— Так и любой буржуй-капиталист — которых Советская власть в 17-ом под хвост мешалкой, тоже — «кормилец» для своих рабочих… Кормит он их — чтоб горбатиться на него могли. Да и дворянин-помещик — для своих безземельных крестьян-батраков, по большому счёту — кормилец. Скажешь, не так? Чем ты от них отличаешься, Клим?

Угрюмо молчит, затем:

— Значится, не желаешь мне помочь, Серафим Фёдорович?

— А как я тебе могу помочь, ежели ты сам того не желаешь? Как ты мне тогда говорил? «Нам и так хорошо…», да ещё пугал: «ты, дескать — доживи ещё». И, вот я дожил: просишь меня вытащить тебя и семейку твою из того дерьма — в котором тебе так нравится сидеть…

Сперва, он не въехал, что я от него хочу:

— Опять⁈ Какой, ты оказывается злопамятный… Ну, положим я не так говорил!

— Может и не говорил… Но думал!

Наконец, своим умом Клим доходит до конструктивного вопроса:

— А как я могу «сам себе помочь»?

— Побори свою мелкособственническую натуру, встань выше себя и посмотри на проблему с более высокой колокольни.

— Как это?

— Запомни: единоличник в будущем — НИКТО(!!!), разве на паперти стоять или сапоги на улице прохожим чистить. Я тебе показал не «механизм», а способ МАССОВОГО(!!!) производства. Самые умелые делают оснастку и инструмент, а остальные «жопорукие» МАССОВО(!!!) штампуют товары МАССОВОГО(!!!) спроса. Но, это не для тебя одного — даже с сыновьями, сватьями, братовьями и прочей роднёй. Износится мой инструмент и снова вы на жоп…пу сядете! Здесь нужны большие артели-коллективы, с миллионами рублей оборота — чтоб самим делать или закупать станки, оборудование, сырьё и завоёвывать рынки сбыта…

Я, подобно Остапу Бендеру — перед васюкинскими «любителями», рисовал перед ним блестящие перспективы — но в отличии от того, я отнюдь не был мошенником — гоняющимся за сокровищами чужой тёщи и, все свои обещания — построенные на точном холодном расчёте, собирался претворить в жизнь.

Но, «один в поле не воин», даже если он обладает пресловутым послезнанием и неким — немалым честно скажу, «административным ресурсом». Клим, потомственный кузнец — не просто имел уже кое-какие производственные мощности, умелые руки и немалый опыт по работе с металлом. Он, обладал ещё и громадным авторитетом среди своих собратьев-кустарей всех направлений — вот почему я именно к нему пристал, а не к кому-нибудь другому… Сумею убедить, он так или иначе подтянет и остальных: ибо массовое производство — действительно не удел одиночек.

* * *

Здесь, надо немножко объяснить складывающуюся в стране обстановку…

Под давлением реальных экономических обстоятельств НЭПа, весь 1921 и начало 1922 года прошли в спешной перестройке народного хозяйства — в которой делалась попытка сочетать занятые «командные высоты коммунизма» с нахлынувшими реалиями рынка. Но с самого начала в идеологию партии и практику Советского государства закладывались представления о том, что НЭП — это кратковременный этап переходного периода от капитализма к социализму, а соединение в лице пролетарского государства функций собственника средств производства и хозяйствующего субъекта — суть коренная черта социализма. Поэтому хозяйственная «модель» восстановительного периода имела в своей основе практически полностью огосударствленную промышленность.

Основой всей экономической политики двадцатых годов стала концепция единого хозяйственного плана восстановления народного хозяйства — принятая раньше, чем были сформированы принципы НЭПа. В этой концепции, разбитый на периоды хозяйственный план на первое место выдвигал задачу восстановления транспорта, образования запасов топлива и сырья, развития машиностроения для добывающих отраслей — тогда как производству продукции массового потребления отводилось последнее место. Ну и незыблемыми оставались принципы диктатуры пролетариата, ведущей роли рабочего класса и прочая тряхомундия…