Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Тут же примерил один такой импровизированный бронежилет и остался доволен: стальные пластины хорошо защищали наиболее уязвимые места — район груди и живот.

— Слушай, Домовёнок, — верчусь пред зеркалом, — живы останемся — надо будет патент на изобретение оформить.

— На кой?

— Чтоб был.

— Аааа… — ковыряет в носу, — ну, как скажешь — надо, так надо.

* * *

«Акция» была назначена на вечер субботы и к этому дню всё было практически готово. Предварительно небольшими группами, средь бела дня совершали разведывательные вылазки — знакомясь с местностью и повадками противника. Заодно, я кое с кем познакомился дополнительно и продумал всё до мелочей…

Кажется «всё».…Или?

— Да нет, — успокаиваю сам себя, — всё должно получиться как надо.

Наскоро инструктирую напоследок бойцов:

— Товарищи! Враг многочисленнен, коварен и очень хорошо вооружён… Поэтому, когда начнём — бить надо долго не думая: увидел хулиганскую рожу с чёлкой или другими какими «особыми» приметами и, врезал битой — чтоб с копыт его! Иначе, он вас порежет или череп проломит.

С Бароном у нас состоялся отдельный разговор:

— У тебя особая роль, Миша: в общей свалке не участвуешь и бдишь — пока не увидишь кого с огнестрелом. Как только такая гнида материализуется: вот тебе неучтённый ствол — дальше сам знаешь, что делать.

Тот, со знанием дела осмотрел со всех сторон солдатский «Наган» — заначенный после ликвидации бандформирования с Дона, посмотрел ствол, проверил патроны в барабане провернув его:

— Эх, как я тогда мечтал о таком… Конечно, знаю.

— После применения, не дай Бог, конечно, — трижды сплёвываю через левое плечо, — не забудь выбросить — лучше в сторону беспредельщиков.

* * *

Наконец, начало темнеть — решающий час настал и, мы с Елизаветой одетые в «пролетарки» — по-пионерски взявшись за руки, заходим в парк в котором находился «Рабочий клуб» — под изумлёнными взорами прогуливающейся на свежем воздухе одиночной шпаны.

— Глядь, какие чоботы!

— Надо бы снять — фраерку, они кажись жмут…

— Чё твои «чёботы» — ты на евойную деваху глядь!

— Ух, ты… Вот бы ей вдуть!

Всем приблатнённым — предлагавшим «поменять» мои берцы на кирпич, или пытающимся «подкатить на гнилой козе» — отправив меня «погулять», познакомиться с Лизой то бишь, я с вежливой улыбкой говорил:

— Мы артисты — идём к Колчаку (другим я говорил, что идём к Большому Ивану)… Хочешь лишних проблем со здоровьем, братан?

«Проблем» никто не хотел, тем более со здоровьем — но в дверь Рабочего клуба вслед за нами ввалилась целая толпа. Даже, выясняющие отношения сразу за двумя углами, прервали это своё — безусловно весьма увлекательное своё занятие до следующего раза и, последовали туда же — не желая пропустить возможно зачётное зрелище.

Пока, всё шло по «сценарию».

— Кто такие? — то и дело слышалось, — смотри какие штиблеты на фраерке лысом!

— Вот, это шмара! Чья она, с кем гуляет? С этим сморчком, чштоль?!.

— Клещ! Врежь ему «краснофлотского»!

— Охолонь, паря! Говорят — артисты. Мол, идут к Колчаку…

— Не бреши! К Ивану Большому.

— Сам не бреши!

Внутри, стандартная ситуация — виденная много раз в «своё» время на дискотеках в колхозных клубах: дамы вдоль стеночки ждут приглашения кавалеров, редкие парочки томно танцуют «медляк» под барабан Страдивари… Извиняюсь — под баян.

Однако, есть и свои нюансы: обе враждующие группировки тусуются каждый на своей стороне — а на возвышении сцены точь так же, сидят их главари с ближайшими «шестёрками» и разукрашенными подругами.

В танцевальном зале клубами висел табачный дым, смрадно смердело пивом и сивухой, а по облику и поведению некоторых «культурно проводящих досуг» — можно было понять, что они уже пьяны в дупель…

Музыка как-то «сама-собой» замолкла, остановились танцующие пары и все присутствующие — раззявив зевальники, уставившись на нас с Лизой. Та, поневоле поёжилась… Шепчу ей:

— Всё будет хорошо, моя девочка. Я с тобой и все наши ребята рядом…

Меня б, кто успокоил! Внутри, всего колотит — как центрифугу у советской стиральной машины.

У подножья сцены сидит на лавочке безногий баянист в драной тельняшке и бескозырке с выцветшим названием корабля — с коим я не так давно познакомился, имел некий конструктивный разговор — закончившийся перераспределением в его пользу моих денежных знаков и, пару репетиций перед намечающимся «бенефисом»:

— Маэстро! Зажги-ка нам «пролетарочку»!

Тот, прищурив один глаз как от Солнца на пляже, посмотрел снизу вверх:

— А, «горючку» принёс — чтоб я тебе «зажёг», что?

— Держи вот, братишка — залей трюм!

При всеобщем гробовом молчании, тот берет протянутую ему мной полулитровую бутылку ульяновского самогона, открывает, несколько брезгливо нюхает… Затем хорошенько взболтнув, буквально высасывает с горла весь пузырь до дна — только кадык, как поршень насоса — туда-сюда ходит.

Крякнув и закусив поднесённым Лизой солёным бочковым огурцом с горбушкой черняшки, музыкант выдыхает — прежде чем растянуть меха:

— «Пролетарочка с выходом»: кто не танцует — тот пида…раст.

Конечно, я понимаю — рок-н-ролл на баяне… Не, а… Смеяться будете!