«Я – АНГЕЛ!». Часть третья: "Клякса бифуркации"

Моя мобила практически сдохла, но кое-какие функции у неё ещё сохранились, чтоб пустить пыль в глаза.

Все присутствующие заполошно соскочили из-за стола и схватились за стволы…

Оставаясь совершенно спокойным, остался на месте и выключив звонок, несколько небрежно:

— Спокойно, пацаны! Это мне из американской «Козы Ностры» тамошние бандиты звонят. Не напрягайтесь вы так — «стоять» потом не будет.

Затем, прижал к уху и минут пять изображал деловой разговор — всуе поминая «товар», «сроки» и «тазик с быстросхватывающимся цементом». Закончив, засунул аппарат на место и, ни к кому конкретно не обращаясь, безапелляционно заявил:

— Пожалуй, я заберу это «яблоко раздора» себе — чисто, чтоб вы не передрались. А чтоб никому не было обидно — сегодня вечером накрою «поляну» в самом центровом московском ресторане. Будет много водки и мамзелей… Никто не возражает?

Никто не возражал.

Повторяю: такие сходнячки были не слишком часты — только для решения особо важных вопросов. «Текучка» же решалась уровнем ниже — наркоматами республик и регионов.

Позже, с собой на такие посиделки я всегда брал живой магнитофон: обладающего феноменальной памятью «мальчика» Витю из «Осознания-Икс» — могущего не только повторить слово в слово всё услышанное, но и проделать это похожими голосами и даже с нужными интонациями. Брал также младшего сына Клима Крынкина — Филимона, обладающего природным дарованием досуха заипать мозги…

Ой, извините!

Прирождённым талантом переговорщика.

Это, так сказать — моя подрастающая смена на этом поприще.

От донбасских приезжал…

Да, да — сцуко, он!

Никита Сергеевич Хрущёв — до чего же упёртый бычара… Был.

Мы с ним немало копий друг об друга сломали, но добазарились об поставках на Нижегородчину угля, чугуна и стали, взамен на ширпотреб и продукцию машиностроения.

Правда, сперва пришлось подослать к его Ниночке Кухарчук — по-мужски неотразимого Петюню из «Могучей кучки». Который, трахнул эту бандеровку в жо… В особо извращённой форме на камеру — а потом шантажировал, чтоб эта «ночная кукушка» куковала так — как надо куковать.

Ничего личного и никакой мелкой подленькой «мсти» за развенчивание чужого культа личности: бизнес, есть бизнес!

И на нём как на войне — все средства хороши, а неудачник пусть плачет.

От Дальневосточного края приезжал Александр Краснощёков — моё «второе я», вернувшийся туда после фактически восстановления Дальневосточной Республики образца 1920-го года, с её многопартийностью и махровой либерастией. А его функции по управлению моей «промышленно-подпольной империей», разбив на несколько частей, я передал разным заранее подготовленным кадрам.

Ничего, справляются!

Прихватив с собой немного моих денег и десятка два специально отобранных и хорощо вооружённых людей, Александр Краснощёков организовал «Дальзаготтрест» и, вскоре взял под контроль добычу самородного золота, сбор самокопанных дикоросов — вроде папоротника, женьшеня, золотого и моральего корня и, прочих тянь-шаней… Самоловлю дикозверей, вроде усцурийского тигра — из которого ушлые китайцы с их самобытной историей и многомиллионной культурой — делают лекарства от всех случаев жизни.

Естественно, Александр Михайлович — отстёгивал мне «процент», а на сходняках — горой стоял за нижегородских.

От казахов приезжал на «стрелку» кто?

Правильно — Николай Ежов, который действительно оказался карликом, но пока ещё не кровавым… Вернее, недостаточно кровавым на общем фоне собирающихся здесь личностей.

Однако, над его малым ростом смеяться было не принято. Ибо, с ним являлся «шкаф» — ростом как полтора моих, весь в коже, с «Маузером», и…

И с хорошо заметной печатью содомского греха на лице.

Этот «голубок» — наш земляк прошедший курсы секретарей-референтов и, тоже — «кукует» по ночам в правильном направлении.

Добавьте сюда плодотворное сотрудничество по проекту освоения природных богатств Чуйской долины — где уже этим летом был построен целый комплекс добычи и переработки сырья и, вы поймёте — почему у меня с Николаем Ежовым лично и, у Нижегородского Края с Казахской ССР в целом — отношения «вась-вась»!

Дружим юртами, одним словом.

* * *

Мал по малу, шаг за шагом, уже к осени 1926 года, я стал кем-то вроде в этом неком подобии Лорда-канцлера британской Палаты лордов или Председателя нашего Совета Федерации.

К примеру, Ташкент просит у Москвы помощи против своих басмачей… Приехали ребята-узбеки и ко мне. Первым делом, конечно — «поляна» величиной с Аральское море, прямо-таки божественный плов, по-бухарски роскошный халат мне на плечи и тюбетейку с помпончиком на мою лысую маковку. У ног положили свёрнутый ковер и, сперва обрадовавшись — думал что там девка в прикольных узбекских кальсонах и с неимоверным количеством косичек… Ан, нет оказывается — просто ковёр, без девки.

Ну, да ладно!

Затем, перешли к делу:

— Так и так, мол, духи — просто поедом едят-заедают. Серафим-Батыр — помоги!

«Эге… — думаю, — помоги вам, а потом лет через семьдесят — вы памятник мой обосцыте и оккупантом в учебниках по истории обзовёте».

Поэтому, я:

— А что мы за это будем иметь, уважаемые аксакалы?

Ташкентские: