Я буду надеяться на чудо

Оказывается, пока они ходили к источнику, на поляне кипела работа. Теперь здесь были вбиты колышки и между ними натянута красно-белая лента. Стоял экскаватор с распахнутой дверцей, сидел на корточках экскаваторщик и курил, упорно глядя в землю. Орал над ним прораб, а он его как будто не слышал.

– Ты знаешь, сколько стоит час простоя?!

Дёргала за воротник экскаваторщика и что-то ныла женщина в цветастом платье. Он продолжал курить. Подошла ведьма Обоянская в сопровождении двух женщин. Таисия Андреевна обратилась к ней без всякого почтения, пожалуй, даже с насмешкой:

– Ну что, против денег даже колдовство бессильно?

– Чего задираешься, Тась, ты же мне не платила, – спокойно отозвалась ведьма.

– Я бы, Маша, заплатила, если бы ты поляну спасла и воду вернула, – миролюбиво сказала старуха. – Но хрущ администрации столько дал, сколько у меня за всю жизнь не было.

– А не надо ничего платить. Сейчас кровь прольётся, и поляна от чужих очистится.

– Чья кровь? – испугалась Таисия Андреевна.

– Кто первый на землю покусится. А когда кровь второй раз прольётся, в источник вода вернётся.

Обоянская повернулась и не спеша пошла по улице. За ней двинулись двое с ней пришедших.

– Вот видишь, Милка, – спокойно сказал экскаваторщик, вставая и разминая затёкшие от длительного сидения на корточках ноги. – И ведьма говорит, что поляны лучше не касаться – кровь пойдёт.

Женщина в цветастом платье возмутилась:

– Совсем свихнулся! Ты уже этой дуры слушаешься!

Экскаваторщик плюнул, развернулся и пошёл вниз по улице. Заспешила следом и она, причитая и ругаясь.

Валька шепнул девочкам:

– Что-то не больно народ ведьмы боится.

Энн отозвалась:

– Я бабушкам рассказала, что ведьмы Обоянской испугалась. А они посмеялись: никто её в Утятине всерьёз не воспринимает, потому что знают как облупленную. Обыкновенная тётка, не очень грамотная, со страшной судьбой. Когда ей было три года, у неё на глазах отец мать зарезал.

– За что? – спросила Аня.

– Не знаю, – растерялась Энн. – Я не спросила. Может, пьяный был?

– Ну, мало ли алкашей на белом свете, – возразил Валька.

– Из ревности мог, – деловито перечислила Аня. – А может, разводились, добро не поделили.

– А ты можешь представить своих родителей в такой ситуации?

– Мои родители нормальные, – сорвалась на крик Аня.

– Вот и дошли до сути, – сказал Валька. – Это мог сделать только ненормальный.

– Верно, – согласилась Энн. – Ты, Валька, правильно говоришь. Но зачем ты всё время Аню цепляешь?

– Я обстоятельный. Я ей, как человеку творческому, предлагаю вжиться в ситуацию.

– Сам вживайся! – взорвалась Аня.

– Не могу. Мы с Энн из неполных семей. У нас чисто женское воспитание. Я не представляю, в какой ситуации папа в присутствии маленького ребёнка может схватиться за нож. А ты, Энн?

Энн помотала головой. Потом спохватилась:

– Валь, ты прикалываешься! Полная семья, неполная семья – всё равно нормальные! У меня дедушка есть, дяди, у тебя тоже дяди есть – ты можешь представить их с ножом?

– Ну, разобрались! Значит, ведьма – дочь ненормальных родителей. А как она ведьмой стала?

– Совсем недавно. Её воспитывала бабка, она была травницей и ворожеей. Гадала, от алкоголизма заговаривала, многие болезни лечила. К ней народ ходил. А Обоянская работала на комбинате простой рабочей. Никаких сверхъестественных способностей не показывала. Лет десять назад бабка умерла, а её внучка вдруг объявляет: я теперь всё могу, мне бабка дар передала! Земляки посмеялись и забыли. А клиентуру она себе в других районах нашла. Ездят, и немало, мы же видели.

Строители некоторое время совещались, но никто из них не соглашался работать на экскаваторе – то ли не умели, то ли прав не имели. Их начальник орал в телефон, жаловался на Ваську Огородникова, бросившего технику. Его телефонный собеседник, видно, замены не обещал. Потом одного из своих строителей прораб всё-таки уговорил: «Ты же работал!». – «У меня допуска нет!». – «За день вдвое заплачу!»

Экскаватор стал выезжать на поляну, зрители двинулись вдоль натянутых лент. А ребята оказались рядом и пошли след в след за ним. В это время у Энн зазвонил телефон. Она ответила: «Ой, мамочка! Что случилось? Да… да… я… ребята! Давайте уйдём!»