Я буду надеяться на чудо

Подъехала машина. Вышел Иван Иванович со своей новой женой, держа на руках маленькую дочь.

– Мася! – завопил Никитка, и Маша в ответ завопила что-то приветственное.

– Надо же, – сказал Иван Иванович. – В садике дерутся, а при встрече радуются.

А малыши уже держались за руки и что-то одновременно говорили. Потом Маша завизжала при виде рыбок, а Никита стал хвастаться, что его большой-большой брат этих рыбок каждый день приносит. В общем, Иван Иванович махнул рукой и сказал:

– Ребята, покараульте пять минут Машку, а? Мы только дыньку купим – и сразу назад.

Аня дернула плечом и пошла в сторону ларьков. Валька сказал:

– Конечно, идите, Иван Иванович.

Энн кивнула. Взрослые пошли в сторону рынка. От ларьков к ребятам подбежал Сережка и сказал:

– Валька, ты крючковяз спрашивал. Там один мужик продает.

– Дорого?

– Ну…

– Сейчас Иван Иванович вернется…

– Продавец уходить собрался!

– Энн, посмотришь за детьми?

– Конечно, идите.

Мальчишки двинулись к ларькам, но притормозили, услышав гогот. Это подъехал их пузатый сосед, а стоящие у пивного ларька мужики что-то схохмили по поводу прорыва канализации. Пузан налился кровью, наклонился к своему ротвейлеру и отстегнул поводок. Всё дальнейшее уложилось в несколько секунд, но Вальке показалось, что это длилось долго. Собака бросилась в сторону толпы, но проскочила ее и устремилась к малышам и Энн, стоящим над ведерком с рыбками. Что-то кричал пузан, кричали мужики. Энн схватила малышей, но двоих нести не могла, и просто присела на тротуар, обняв их. От ларьков бежали Шеметовы. Бросились назад Валька с Сережкой. Первым прибежал Валька и буквально упал между собакой и детьми. Резкая боль в локте. Что-то сверкнуло и треснуло. Подбежал Иван Иванович, схватил собаку и с размаху ударил ее о поребрик. Зачем-то взял Вальку на руки и стал своим носовым платком заматывать ему локоть. Только тут Валька увидел кровь. Рука болела невыносимо. Сережка снял футболку и сунул ее Шеметову:

– Замотайте, а то дети испугаются!

Малыши громко плакали. Рыдала Энн. Жена Шеметова почему-то лежала на газоне, и над ней бестолково хлопотала невесть откуда взявшаяся Лелька: «Иван Иванович, не волнуйтесь, это просто обморок!»

Подбежала пожилая пара.

– Ира, возьми ключи и отвези всех домой, – сказал Иван Иванович. – Нелю с Лелькой поднимите. Константин, неси ребятишек в машину.

– Сережка, принеси котенка. Ребята, с котенком будете играть? – спросил дядя Костя у малышей.

– Дай! – моментально перестала плакать Маша.

Подлетел Сережка:

– Вот котик. Дымчатый, самый красивый.

Малыши потянулись к котенку.

– Ребята, котик хочет на машине покататься. Сереж, держи его. Вот паршивец! – наверное, котенок его оцарапал.

Дядя Костя взял на руки Никитку, Сережка подхватил ведерко, удочку и котенка, подбежавшая бледная Аня, взяла Машу и все они пошли к машине, куда уже загружали бесчувственную Нелю.

Тем временем Иван Иванович, продолжая держать Валькину руку, договаривался по телефону со скорой помощью. Приехали медики очень быстро, Иван Иванович еще только дозвонился до полиции:

– Саша, санэпидстанцию вызови… и тут, кажется, самосуд намечается… да, бывает. Ну что? – это уже к медику.

– Милостив бог, только мягкие ткани повреждены. Зашить, конечно, придется, но кости и сухожилия не задеты. А что там в полиции?

– Колесо спустило.

– А машина у них, конечно, одна, – засмеялся врач. – Ладно, поехали. Антонина Ивановна, девочке укол, пожалуйста.

Медсестра обняла рыдающую Энн за плечи и повела к машине.

У входа в больницу курил пожилой врач.

– Ну, что там?

– Повреждение мягких тканей. Перестраховалась Антонина Ивановна, могла и одна мальчишку обработать.

– В нашем деле лучше перебдеть. Это все-таки ребенок… и не просто ребенок, а Елены Карловны внучок.

– Кто такая?

– А, ты ж не местный… ладно, пошли, я сам шить буду.

Пока врачи гремели инструментами, младший рассказывал:

– Шеметов полицию вызывает, говорит, тут самосуд творится, а они ему: у нас колесо спустило!

– А ты не трепись. И какой самосуд?

– Баба эта шебутная, визгливая такая, ну, что с Банной…

– Лёлька Калиберда?

– Она! Кричит: мужики, сколько можно терпеть? Пора проучить этих хрущей! Привязали к скамейке, спустили штаны и лупцуют ремнями. Он орет! А молодняк на телефоны снимает. Вечером в подробностях можно по интернету посмотреть.

– А собаку-то СЭС забрала?

– Конечно! Что же, мальцу еще и уколы терпеть?

– Неужели Иваныч голыми руками ее убил?

– Вроде да. О поребрик хребтом шмякнул. А может, что-нибудь еще у него было.

– А ты не трепись.

Когда Вальку вывели в приемный покой, Иван Иванович сидел там, утешая плачущую Энн.

– Иван Иванович, надо бы мальчика пару дней у нас подержать…

– Ну уж нет! – решительно сказал Валька. – Бабушка с ума сойдет. А ей нельзя волноваться.

– Валентин у нас мужик сильный, – поднимаясь, сказал Иван Иванович. – Двинули, ребята!

– Сейчас вас «скорая» подвезет.

– Не надо, вон Ира на моей подъехала…