Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими

Рэй чуть ли не каждый вечер напивается в баре, а затем топчется под дверью и требует, чтобы я его выслушала. Что мне с ним делать? Конечно, он слишком много знает, но убить его я не могу. Он ничего плохого не сделал и просто хочет поговорить, а мне нечего ему сказать. Поскольку соседи начинают жаловаться на шум и невоздержанность парня, мне приходится обратиться в полицию и сообщить о преследовании со стороны Рэя Ламфера. В ответ он вдруг вспоминает о том, что часть его вещей осталась на ферме, и обвиняет меня в краже.

В Ла-Порте начинают сплетничать обо мне, припоминая и о мужчинах, приезжавших на ферму, и о многочисленных работниках. Парень, который подбивал клинья к Дженни, приходит и требует ее новый адрес. Все складывается одно к одному. Нужно уезжать.

В какой-то момент единственным человеком, с кем я могу спокойно поговорить, становится Лиззи Смит. Темнокожая старуха, которой, кажется, тысяча лет, поселилась рядом с фермой не так давно. За плечами у нее скандальная жизнь свободолюбивой красотки. Она прославилась скверным характером и блестящим остроумием. В свое время жители Ла-Порта взбунтовались и потребовали у властей выселить возмутительницу спокойствия за черту города, так как подобное соседство их оскорбляло. Меня ничуть не смущает, что лачуга Лиззи стоит в сотне метров от моего жилища. Оценив это, она с удовольствием делится городскими сплетнями, что хоть как-то помогает подлечить мои душевные раны. В те дни я захожу к ней чуть ли не каждый вечер.

Теплым вечером 28 апреля 1908 года я зову на чай новую продавщицу из мясной лавки. Крупная коренастая норвежка недавно приехала в Ла-Порт и с радостью принимает мое приглашение. Ей не терпится обзавестись друзьями в новом городе, и, подобно многим в ее положении, она не слишком разборчива в выборе знакомых. Я отправляю детей спать и накрываю на стол, когда заявляется Рэй. Наверное, он решает, что у него двоится в глазах, когда он видит мою гостью, – настолько мы с ней похожи лицом и фигурой.

– Ты не могла бы принести из погреба бутылку вина? – прошу я приятельницу в надежде успеть за время ее отсутствия объясниться с Рэем. Девушка с готовностью кивает и поднимается из-за стола.

– Что она здесь делает? Что вообще происходит? – недоуменно бормочет Рэй, когда за ней захлопывается дверь.

– Помоги, если любишь, – отвечаю я.

Идея приходит внезапно. Я вдруг понимаю, что мне действительно не справиться самой. Как же я не подумала об этом раньше? Надеялась, что Рэй спасет меня, как и той ночью, когда руки не слушались, а лопата не хотела врезаться в землю?

– Ты хочешь исчезнуть! – почти кричит Рэй и трясет головой, то ли желая стряхнуть остатки хмеля, то ли не веря в происходящее. Я только киваю.

– Помоги мне, – повторяю я внезапно охрипшим голосом.

Когда девушка возвращается, я оставляю ее наедине с Рэем, а сама иду попрощаться с детьми. Много ли им надо, чтобы отправиться к Богу на небеса? Все проходит тихо и спокойно. Из детской я направляюсь в спальню, зажигаю керосиновую лампу и бросаю ее на пол. Огонь тут же вспыхивает. Всего несколько минут, и дом будет объят пламенем. Я хватаю топор и бегу в гостиную, но, оказывается, Рэй опередил меня. На полу лежит девушка, со спины она как две капли воды похожа на меня. Мы решаем обезглавить тело, чтобы ни у кого не возникло сомнений – при пожаре погибла именно я.

– Беги к Лиззи Смит, она укроет тебя, – кричу я. Огонь уже полыхает вовсю, и нужно приложить усилие, чтобы перекричать треск, с которым пламя поглощает деревянные перекрытия.

Рэй стоит на крыльце и наблюдает за тем, как я бросаюсь в амбар за чемоданом Хельгелайна, где хранятся все скопленные доллары. Он стоит и смотрит, как я бегу в сторону леса. Его фигура, освещенная всполохами огня, становится моим последним воспоминанием о Ла-Порте. Впереди меня ждет долгое путешествие в Новый Орлеан – город хитрецов и мошенников, мечтающих о богатстве и славе.

Этот дом был окутан тайной. И вот перед нами погребальный костер… В чудовищном пожаре сгорели вдова и ее дети. Огонь уничтожил все в считаные минуты, осталось лишь пепелище и три уцелевшие стены – свидетели катастрофы.

Из заметки о пожаре 1908 года, опубликованной в местной газете