Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими

– Завтра же постараюсь съехать, – успокаиваю я ее, а вечером уже загружаю свои чемоданы в такси.

Поселившись в небольшом мотеле, я сутки напролет читаю любимые женские журналы. За картонными стенами слышатся неприличные звуки, днем и ночью кто-то кричит и ругается на стойке регистрации, но мне ничто не может помешать. В любую секунду я могу просто закрыть глаза и вообразить какую угодно жизнь. Для этого достаточно пролистнуть несколько страниц романа или короткой сентиментальной повести в журнале. Спустя неделю, за день до того, как сестра Арли получит право приступить к оформлению документов на дом, я возвращаюсь, пробираюсь внутрь нашего семейного гнездышка, воспользовавшись запасным ключом, спрятанным в клумбе, разливаю повсюду горючую жидкость, буквально пропитывая каждый сантиметр жилища, а затем бросаю горящую спичку.

Несколько минут я наблюдаю за тем, как полыхает этот небольшой особняк. Все напоминания о земной жизни Арли, обо всех его любовницах, припрятанных бутылках виски, старых книгах по архитектуре исчезают – все сгорает в считаные секунды. Мне требуется сделать усилие над собой, чтобы отвести взгляд от пожарища. Нужно спешить на поезд, который отвезет меня к сестре.

Остается лишь дождаться звонка из страховой компании и получить деньги за сгоревший дом. Страховка оформлена на мое имя, поэтому именно я имею право на компенсацию. Не бог весть какие деньги, но они не достанутся сестре Арли, а это приятно. Ко всему прочему, у меня ведь нет никаких сбережений, а начинать жизнь с нуля в сорок с лишним лет не так-то просто, скажу я вам.

Некоторое время я намереваюсь провести у сестры, которая угасает с каждым днем. Она уже давно не встает с постели, а в ее спальне поселился едкий запах лекарств и немытого тела. Эту вонь я чувствую каждый раз, заходя в дом родителей. Однажды вечером, когда все домашние разбредаются по комнатам, я захожу к Дови, чтобы принести ужин. Она сидит на кровати, склонившись над тазом. Ее тошнит. Я уже собираюсь уйти, но сестра делает останавливающий жест рукой. Отдышавшись, она начинает торопливо говорить о том, как любит своих детей и внуков, как не хочет быть для них обузой и как устала от такой жизни. Она просит помочь ей уйти, но я, конечно, отказываюсь. На следующий день я приношу ей чуть подгоревший пудинг с горьковатым вкусом. Попробовав его, она смотрит на меня с благодарностью, а я выхожу из комнаты с тяжелым сердцем.

Той ночью Дови умирает, а мне нужно придумать, что делать со своей жизнью, ведь теперь у меня нет повода находиться в доме сестры. В одной из газет я вижу рекламу брачного агентства для состоятельных людей. Они обещают найти достойного супруга каждой обратившейся женщине. Их услуги стоят дорого, почти половину той суммы, что мне выплатили за сгоревший дом, но взамен я получаю много больше, становясь членом элитного клуба. Никогда прежде я не могла и мечтать о том, чтобы быть частью какого-нибудь привилегированного сообщества.

Мне показалось, элитный клуб знакомств – это именно то, что нужно приличной женщине моего возраста. Они ведь не просто так называют себя лучшим брачным агентством штата и берут такие деньги. К ним обращаются только достойнейшие люди.

Нэнни Досс

Приятная девушка встречает меня в офисе компании и окружает теплом и заботой. Целыми днями мы разглядываем анкеты и фотографии женихов, пока я наконец не останавливаюсь на одном из них. Ричард Мортон, весьма успешный клерк, живущий в маленьком городке Эмпория, вскоре становится моим новым мужем. Как и обещали в агентстве, он обеспечен, однако «высокие моральные ориентиры», о которых он упоминает в анкете, на деле оказываются ложью. Он принимается изменять мне чуть ли не на следующий день после свадьбы, а если в доме обнаруживаются губная помада или дамские подвязки, заявляет, что я окончательно выжила из ума и мне пора обратиться к врачу.

Когда я только начинаю обживаться на новом месте, а Ричард еще не изменяет мне в открытую, приходит письмо от моей матери. Она сообщает о том, что умер отец и поэтому она собирается продать дом и переехать ко мне. Перед глазами тут же встает комната умирающей сестры, пропитанное горестями и старостью помещение, которое в течение долгих месяцев отравляет весь дом. Меньше всего на свете мне хочется служить сиделкой для старой матери с ее вечными упреками в том, что я недостаточно хорошая хозяйка. И все же я соглашаюсь, ведь было бы верхом неблагодарности отказать ей в подобной просьбе.