Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими

Анна выслушивает увещевания докучливого мужа, пока раскладывает вещи по чемоданам. Трани, небольшой городок на юге Италии, известен тем, что там находится крупнейшая тюрьма страны. Перед самым отъездом Анны взывать к ее здравому смыслу начинают дети, а затем и подруги, которые считают, что у женщины помутился рассудок на старости лет, раз она вдруг возомнила себя писательницей. В Трани Анна приезжает, уже изрядно наслушавшись подобных разговоров, и поэтому очень сдержанно реагирует на предостережения сотрудников исправительного учреждения, оформляющих последние бумаги, благодаря которым ей будет позволено поговорить с опасной русской.

Лишь спустя несколько дней безумных скачек через бюрократические барьеры Анне все же удается попасть в комнату для привилегированных посетителей тюрьмы. Спустя пару часов ожиданий к ней приводят красивую моложавую женщину с живыми глазами и скромной улыбкой. Мария одета в простое платье, какое выдают всем немногочисленным заключенным женского пола. Ее волосы убраны в аккуратный пучок, но пара прядей все же выбились из него и будто случайно, но от того не менее бесстыдно обрамили лицо. Мария кажется девушкой, которая еще не знает тягот супружества. Однако эта дама в разводе, у нее двое детей, и она променяла вполне счастливое существование на сомнительную долю содержанки. Впрочем, Анна как никто понимает, что семейная жизнь для женщины часто оборачивается проклятьем.

– Рада наконец с вами познакомиться. Знаете, в газетах столько писали о процессе, но вы так никому ничего и не рассказали. Я подумала, было бы неплохо послушать историю с вашей точки зрения.

В комнате на секунду воцаряется неловкое молчание. Мария пристально и немного иронично разглядывает посетительницу. Анне становится неуютно от этого взгляда темных глаз, обрамленных пушистыми ресницами. Даже в тюремном платье и безо всякой возможности прихорошиться ее собеседница выглядит слишком красивой. Анне всегда делалось неудобно в присутствии таких женщин. Казалось, будто она оскорбляет их своим присутствием.

– Ну что ж… Меня зовут Мария Тарновская, и единственное, в чем я виновата, так это в том, что всегда хотела быть равной мужчинам, но оказалась лучше их, – надменно произносит женщина и изображает подобие улыбки, при этом ее глаза остаются темными и холодными.

В суде, когда я спокойна, меня называют циничной; если бы я плакала и теряла самообладание, мои слезы назвали бы крокодиловыми. Никто не подозревает, что я переживаю. Разве я в самом деле авантюристка, преступница, убийца, какой меня изображают? Если я не являюсь конкуренткой на приз за добродетель, то все, по крайней мере, убедятся, что я больная слабая женщина, а не мегера и не демоническая натура.

* * *

Мария Тарновская 

Я появляюсь на свет в 1877 году в Полтаве, в семье графа Николая О’Рурка. Это знатный и древний род. Конечно, все гордятся этим фактом, особенно мама, которая куда более простого происхождения. Меня воспитывают в соответствии с тем, какая судьба уготована женщине в нашей среде. Отец же всегда с удовольствием берет меня на охоту и учит математике. Мне кажется, он всегда хотел видеть во мне сына, потому что радовался всякий раз, когда видел, как меня увлекают мужские занятия.

Когда меня отправляют в институт благородных девиц, я впервые осознаю, как бедно на самом деле мы жили все это время. С детства мне прочили лучшего мужа, который будет по меньшей мере голубых кровей, но на деле я бесприданница, а значит, вряд ли могу рассчитывать на сколько-нибудь достойную партию.

Скромность, покорность и смирение – вот те добродетели, которым нас обучают. Да только не они привлекают мужчин, вовсе не это пробуждает в них страсть. Любовь – привилегия куртизанок, а благочестивые жены обречены на вечные страдания, от которых на их лицах появляется скорбная складка возле губ. Они не умеют улыбаться, не должны даже помышлять о веселье. Их удел – страдания при родах и воспитание детей. У женщины два пути: быть женой или проституткой. Так учат в институте благородных девиц, очевидно, полагая, что всякая выберет первое. А что, если отказаться от выбора вовсе? Я быстро понимаю, что можно оставлять мужчине надежду на согласие, балансируя на грани, но не выходя за нее.

Возвращаясь домой на пару летних месяцев, я всякий раз отмечаю, как постарел за это время отец, а вместе с тем вижу, какое беспокойство он испытывает, наблюдая изменения в моем облике. Я становлюсь девушкой, притягиваю взгляды мужчин. Подобное ранит сердце каждого любящего отца.

– Запомни, малышка: мужчина должен не колеблясь убить или умереть за тебя, если потребуется. Когда придет время выбирать супруга, ищи того, кто готов отдать за тебя все, – говорит он мне однажды, и этот совет навсегда остается в моей памяти в отличие от других, наверное, намного более благоразумных.