Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими

Киев конца XIX века богат на события светской жизни. Повсюду шумят балы, расцветают литературные салоны и, конечно, бурлят театры. Именно в театральных фойе, с их тяжелыми портьерами и богатой лепниной, принято знакомиться с лучшими молодыми людьми города. Но у меня нет такой возможности. Для выхода в свет нужно иметь красивые наряды, дорогие духи и тому подобное. Если ты не выглядишь соответственно, на тебя будут шипеть все эти мегеры – добропорядочные жены состоятельных господ. Еще несколько лет назад они были в том же положении, что и я, а сейчас считают своим долгом сделать мой путь наверх еще более трудным.

Тарновская не имеет никакого сходства с теми портретами, которые в иллюстрированных изданиях находят нужным печатать. Ее лицо из тех, которые неуловимы для фотографии. На мой взгляд, Тарновская – настоящая барыня, в полном смысле слова «гранд-дама». В ней чувствуется аристократизм происхождения. Я понимаю ее чары, понимаю то обаяние, которое она производит на мужчин, с нею сталкивающихся. К тому же не стоит забывать, что это – русские, а они как-то иначе думают, иначе чувствуют, нежели мы. Не будем их судить; во-первых, потому что судить всегда рискованно. А во-вторых, потому что мы наверняка ошибемся.

Габриэль Режан, актриса

Я никогда не встречала понимания у женщин, а в институте благородных девиц это становится особенно заметным. На старших курсах большинство девушек находятся в схожем со мной положении и поэтому вынуждены постоянно искать средства к существованию.

Жизнь в институте скучна и однообразна. Большая часть дня посвящена учебным занятиям, а в свободное время воспитанницы читают романы и мечтают о великой любви. Желание любить так сильно, что девушки порой очаровываются друг другом, за неимением достойных лиц противоположного пола. Когда о таких вопиющих случаях становится известно администрации, случаются скандалы, за которыми обязательно следуют слезы, истерики и позорное отчисление. Впрочем, все эти увлечения обычно завершаются сами собой по окончании института.

Я стараюсь всем понравиться, но другие институтки сторонятся меня, а классная дама недолюбливает. Лишь только мужчины всегда проявляют ко мне интерес, и я всегда соглашаюсь на свидания и прогулки в точном соответствии с тем, как нас учат. Нельзя отвергать потенциальных женихов, всегда лучше оставлять луч надежды. Никогда нельзя произносить что-то однозначное, ведь это слишком по-мужски. Нужно говорить уклончиво, чтобы мужчина сам мог додумать ответ, который его устроит. Подбирая достойного мужа, чьей собственностью ты готова стать, не стоит затягивать, так как есть опасность превратиться в «демивиерж», или даму полусвета. В таком случае вместо того, чтобы стать чьим-то имуществом и сосудом для будущих наследников, ты вынуждена будешь сдавать свою красоту в аренду по сходной цене или окажешься на содержании у какого-нибудь второсортного чиновника. Нужно хранить невинность, ведь только взаимная клятва в церкви является поистине достойной за нее ценой, но следует демонстрировать легкую пресыщенность удовольствиями и страстями, казаться искушенной в вопросах любви до той степени, чтобы это не начало выглядеть порочным.

Я поступаю в соответствии со всеми этими правилами, но вслед мне шепчут: «демивиерж». Никто не объясняет, что это слово значит вовсе не порочную деву, которая познала все виды похоти, сохранив при этом девственность. Неужели вы думаете, что обязательно забираться в дебри чужих отношений, чтобы людская молва могла поставить на человеке ярлык? Демивиержками зовут тех, кто оставляет мужчинам надежду, манит, но никогда не приближает. Любую яркую девушку, которая приковывает взоры, начинают называть полудевой лишь за то, что она оказалась лучше других, ведь если так, то красавице место на Ямской улице, а не в приличном обществе. Девушке не подобает выделяться, ей надлежит быть ровно такой же, как все. В те времена меня ужасно ранит это прозвище. Я просыпаюсь среди ночи от кошмаров, в которых это слово слышит мой отец или муж, лица которого во сне никогда не удается разглядеть.

Я вижу это лицо на одном из вечеров, куда нам с подругой удалось украдкой пробраться. Потом меня будут обвинять в распущенности и корысти, говорить, что в мужчинах меня всегда интересовали только деньги, но это не так. Конечно, Василий неотделим от своего положения и состояния, но меня привлекает даже не его богатство, а манера поведения. Он привык швырять деньгами направо и налево, устраивать званые вечера и тратиться на женщин с Ямской. Он родился в семье, где деньги никто никогда не считал. Его отец, унаследовавший успешный сахарный бизнес, однажды установил у себя в имении фонтан, из которого вместо воды лилась водка, а потом хохотал, наблюдая за тем, как гости напиваются и падают замертво. Эту сумасбродную выходку он позволил себе, когда ему было двадцать, но и спустя несколько десятилетий слава о том фонтане была жива.