Я ем тишину ложками

Найт не сделал в лесу ни единой фотографии, не приглашал гостей на ужин и не написал ни строчки. Он полностью развернулся к миру спиной и не подходил ни к одной категории отшельников. Что-то, чему не было определения, тянуло его в сторону от общества с настойчивостью гравитации. Он был одним из самых постоянных и страстных в своем стремлении к чистому одиночеству отшельников в истории. Да, он был настоящим отшельником.

«Я не могу дать объяснения своим действиям в тот момент, – сказал он. – Не было никакого плана, ни о чем я не думал. Просто сделал и все».

Глава 14

Сделка с совестью

Хоть у Найта и не было плана, но у него была цель. Он хотел потеряться. И не потерять просто связь с миром, но и себя самого. У него было лишь примитивное походное снаряжение, кое-что из одежды, немного еды. «У меня было то, что было, – рассказывал он. – И ничего больше». Он оставил ключи в машине и растворился в лесу.

Потеряться во всех смыслах было нелегко. Любой человек с базовыми навыками лесных походов автоматически знает, куда он идет. Достаточно видеть, что солнце светит с западной стороны, и становится уже легко понять, где другие направления. Найт знал, что двигается на юг. Он говорил, что это не было сознательным решением, просто его потянуло туда, будто домашнего голубя к голубятне. «Не было какой-то глубокой идеи, все происходило, скорее, на уровне инстинктов. У животных есть инстинкт возвращаться на свою домашнюю территорию, а мой дом, где я родился и вырос, был в той стороне».

Мэн разделен на долины, вытянутые с севера на юг так, будто их процарапало когтями гигантское божество, хотя кто-то и утверждает, что это работа тающих ледников. Долины разделены цепочками гор, сейчас уже выветренными и облысевшими, словно старики, но всего каких-то пару миллионов лет назад Аппалачи были мощнее, чем Скалистые горы. Низины в это время года хлюпали под ногами своими болотами и мокрыми берегами озер.

«Я по большей части держался хребтов, – рассказывал Найт, – иногда переходил топи, идущие от одного хребта к другому». Он пробирался по сыпучим склонам и по глинистым равнинам. «Вскоре я потерял ориентиры и больше не понимал, где нахожусь. Мне было все равно». На самом деле у каждой более-менее заметной природной достопримечательности Мэна, будь то озеро или гора, было собственное имя, но Найт считал эти названия искусственными, навязанными человеком и предпочитал их не запоминать. Он охранял чистоту своего уединения всеми способами. «Не было знаков, сообщающих: «Вы находитесь здесь». Вокруг была или сухая, или мокрая земля. Я знал и одновременно не знал, где я. Ух ты, сейчас меня, кажется, занесло в метафизику, нет?»

Сюда не могло дотянуться общество со своими правилами, здесь он был королем своих собственных джунглей, один посреди незнакомого леса – мечта и кошмар одновременно. Но ситуация больше нравилась Найту, чем пугала его. Он ставил лагерь на неделю, а затем двигался дальше на юг. «Я продолжал идти. Я был доволен сделанным выбором».

Доволен всем, за исключением одного: еды. Он постоянно был голоден и понятия не имел, как себя прокормить. Он совершенно не продумал свое бегство, что, в общем-то, нормально, когда тебе двадцать. Как будто он пошел в поход на выходные и не возвращался двадцать пять лет. Он был неплохим охотником и рыбаком, но у него не было с собой ни ружья, ни удочки. Впрочем, желания умереть у него тоже не было. По крайней мере, тогда.

Сначала он думал прожить «на подножном корму». Дикие просторы Мэна были необъятны, но не сказать, чтобы очень щедры. Здесь нет фруктовых деревьев. Ягоды быстро сходят. Без охоты, или рыбалки, или капканов можно пропасть с голоду. Найт шел на юг, пока не появились мощеные дороги, и ел очень мало. Он нашел и съел сбитую машиной куропатку. Эта еда была несвежей, невкусной и к тому же грозила заболеваниями.

Мимо тянулись садовые участки. Найт был горд и воспитан в строгих правилах. Каждый сам решает для себя. Никто не будет контролировать и ловить за руку. Ты просто знаешь, что правильно, а что нет, и разделительная линия обычно довольно четкая.

Но попробуйте не поесть десять дней – да у любого из нас моральные силы будут на исходе. На голод сложно не обращать внимания. Борьба с совестью заняла некоторое время, признался Найт. Как только совесть была побеждена, он сорвал несколько початков кукурузы, накопал картошки и съел еще каких-то найденных в поле овощей.

Однажды, в первые недели своего отшельничества, он даже спал в пустом летнем домике. Это был нехороший опыт: «Я испытал большой стресс, почти не сомкнул глаз от мысли – а вдруг меня поймают. Это навсегда отбило желание поступать так снова». После этого он ни разу не спал в помещении, неважно, был ли на улице холод, дождь или даже снег.