Я ем тишину ложками

Он прочитал объявления на дверях некоторых домиков, хозяева которых предлагали ему оставить список необходимых вещей, и видел сумки с продуктами, оставленные ему на дверных ручках. Но он опасался ловушки и боялся вступать в контакт, пусть от него и требовалось лишь написать этот список. Потому он и оставил все нетронутым, и порыв жителей вскоре угас.

В большинстве случаев Найт вскрывал замок на двери или окне. При себе у него всегда был набор домушника: отвертки, долото, канцелярские ножи. Обладая навыком и умением, этими нехитрыми приборами можно было вскрыть все, что угодно, кроме, разве что совсем уж сложных замков, для которых надо было индивидуально подбирать специальный инструмент.

Если ему попадался такой сложный дверной замок, Найт влезал в окно. Мысль разбить стекло или высадить дверь претила ему – это было варварством. Закончив визит, Найт часто запирал окно, чинил замок, если тот был поврежден, и покидал домик через дверь, заперев ее за собой. Не стоило оставлять пространство для маневра другим ворам.

Когда местные жители стали устанавливать защитные системы, Найт легко адаптировался к ним. Он знал многое о способах охраны со времен прежней работы и с успехом использовал эти знания для продолжения краж. Иногда он выводил систему из строя или вынимал карты памяти из камер, до того, как они стали меньше, технологичнее и лучше спрятаны.

Множество раз он избегал облав, устроенных полицией и владельцами домов. Однажды сержант Хьюз был водителем в такой операции, проведенной офицерами полиции штата и департаментом шерифа. Все ее участники набились во внедорожник Хьюза и поехали по лесным тропам, останавливаясь в поисках хоть каких-нибудь следов. «Поиски шли много часов, но мы так и не нашли ни отшельника, ни его лагеря», – сказал Хьюз.

Места преступлений отшельник оставлял в такой чистоте и порядке, что заслужил невольное уважение преследователей. «Уровень дисциплины, который он проявлял во время взломов, его манера не оставлять следов, талант открывания замков, его способность появляться и исчезать незаметно – все было невероятно. Никто из нас такого прежде не видел», – признал Хьюз. В отчете, написанном одним из полицейских, упоминается «нетипичная аккуратность». Отшельник, по мнению многих, был профессиональным вором. Его манера вскрывать замки и забирать совсем немногое напоминала своего рода странную игру.

Найт говорил, что в тот момент, когда открывал замок и проникал в дом, он испытывал жгучее чувство стыда. «Каждый раз я очень четко осознавал, что поступаю неправильно. Удовольствия я в этом не находил никакого».

Попав внутрь домика, он двигался уверенно: вначале всегда проверял кухню, затем быстро проходил по всему дому, разыскивая батарейки и полезные мелочи, которые ему были нужны всегда. Свет никогда не включал, используя лишь маленький фонарик, висевший на цепочке на шее. Он светил им только под ноги, оставляя лицо в тени. Налобные фонари Найт терпеть не мог – они светили на всю округу, как барная вывеска.

Во время ограбления не было ни минуты, чтобы расслабиться. «Мои адреналин и пульс зашкаливали, давление поднималось. Мне всегда было очень страшно и хотелось закончить побыстрее». Единственное, что могло заставить его задержаться, это необходимость что-нибудь разморозить. Если мясо было заморожено, он закидывал его в микроволновку.

Покончив с делами внутри домика, Найт проверял газовый гриль на предмет наполненности баллона. Если баллон был полным, а рядом имелась пустая замена, Крис менял баллоны, оставляя сам гриль нетронутым. Он был уверен, что хозяину дома лучше не оставлять однозначных доказательств, что его дом был ограблен. Затем он грузил все в лодку, если это была «лодочная прогулка», и греб, прижимаясь к берегу, до ближайшей к своему лагерю точки, где выгружал все на берег. После этого возвращал лодку туда, откуда ее взял, присыпав дно еловыми иглами, чтобы скрыть следы своего присутствия. Наконец, беззвучно, как мотылек, пролетал по Джерси к слоновьему валуну и сквозь скрытый вход проскальзывал в убежище.

К этому моменту обычно начинало светать. Некоторые вылазки длились более десяти часов, большинство из них были страшно волнительными. Он мог позволить себе расслабиться лишь после того, как последняя вещь была занесена в лагерь. «И мне предстоял долгий период мира… Хотя нет, не мира. Мир – слишком патетичное слово. Скажем лучше – долгий период спокойствия». Запасов хватало недели на две. В этот период он мог спокойно жить в своем лесном царстве. «Я так радовался, закончив очередной набег. Снова дома, снова в безопасности. Успех».

Глава 16

Книжный червь